Лермонтов М. Ю., роман "Герой нашего времени": отзывы, анализ и характеристика героев. Характеристики главных героев произведения Герой нашего времени, Лермонтов. Их образы и описание Краткая характеристика главных героев герой нашего времени

Уже при первом знакомстве с романом Лермонтова «Герой нашего времени» характеристика героев, анализ их образов становятся необходимыми для понимания произведения.

Печорин – центральный образ романа

Главный герой романа – Григорий Печорин , личность неординарная, автор нарисовал «современного человека, каким он его понимает, и слишком часто встречал». Печорин полон кажущихся и действительных противоречий в отношении к любви, дружбе, ищет истинный смысл жизни, решает для себя вопросы предназначения человека, выбора пути.

Порой главный герой малопривлекателен для нас – он заставляет страдать людей, разрушает их жизни, но есть в нем сила притяжения, заставляющая окружающих подчиняться его воле, искренне любить его и сострадать отсутствию в его жизни цели и смысла.

Каждая часть романа – отдельная история из жизни Печорина, в каждой – свои персонажи, и все они с той или иной стороны приоткрывают тайну души «героя времени», делая его живым человеком. Кто же те действующие лица, которые помогают нам увидеть «портрет, составленный из пороков всего поколения, в полном их развитии»?

Максим Максимыч

Максим Максимыч , «человек, достойный уважения», как говорит о нем молодой офицер-рассказчик, открытый, добрый, во многом наивный, довольный жизнью. Мы слушаем его рассказ об истории Бэлы, наблюдаем за тем, как стремится он встретиться Григорием, которого считает старым приятелем и к которому искренне привязан, ясно видим, из-за чего он вдруг «сделался упрямым, сварливым». Сочувствуя штабс-капитану, невольно начинаем неприязненно относиться к Печорину.

Вместе с тем при всем своем простодушном обаянии Максим Максимыч – человек ограниченный, ему невдомек, что движет молодым офицером, да он об этом и не задумывается. Непонятным будет для штабс-капитана и холодность его приятеля при последней встрече, обидевшая до глубины души. «Что ему во мне? Я не богат, не чиновен, да и по летам совсем ему не пара». У героев совершенно разные характеры, взгляды на жизнь, мировоззрение, они люди разных эпох и разного происхождения.

Как и другие главные герои произведения «Герой нашего времени» Лермонтова, образ Максим Максимыча подталкивает нас к размышлению о причине эгоизма, равнодушия и холодности Печорина.

Грушницкий и Вернер

Образы героев совершенно разные, но оба они – отражение Печорина, его «двойники».

Совсем юный юнкер Грушницкий – обыкновенный человек, ему хочется выделяться, производить впечатление. Он принадлежит к тому типу людей, которые «на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания. Производить эффект – их наслаждение».

Это двойник-антипод главного героя. Все то, что пережито Печориным искренне и выстрадано – разлад с миром, безверие, одиночество, – в Грушницком всего лишь поза, бравада и следование моде времени. Образ героя – не просто сопоставление истинного и ложного, но и определение их границ: в своем стремлении выделяться, иметь вес в глазах общества Грушницкий заходит слишком далеко, становится способным на подлость. В то же время оказывается «поблагороднее своих товарищей», его слова «я себя презираю» перед выстрелом Печорина – как отголосок той самой болезни эпохи, которой поражен и сам Печорин.

Доктор Вернер кажется нам поначалу очень похожим на Печорина, и это действительно так. Он скептик, проницателен и наблюдателен, «изучал все живые струны сердца человеческого» и имеет невысокое мнение о людях, «злой язык», под маской насмешки и иронии скрывает свои истинные чувства, свою способность сострадать. Главное же сходство, которое отмечает Печорин, говоря о приятеле – «мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя».

Различие становится очевидным, когда сравниваем описание героев. Вернер оказывается циником больше на словах, он пассивен в своем протесте против общества, ограничиваясь насмешками и едкими замечаниями, его можно назвать созерцателем. Эгоизм героя совершенно сознателен, внутренняя активность ему чужда.

Его бесстрастная порядочность выдает Вернера: доктор не ищет изменений ни в мире, ни тем более в себе. Он предупреждает приятеля о слухах и заговоре, но не подает руки Печорину руки после дуэли, не желая брать на себя собственную долю ответственности за произошедшее.

Характер героев этих – как единство противоположностей, и Вернер, и Грушницкий оттеняют образ Печорина и важны для нашего понимания всего романа.

Женские образы романа

На страницах романа мы видим женщин, с которыми сводит Григория жизнь. Бэла, ундина, княжна Мери, Вера. Все они совершенно разные, у каждой свой характер и обаяние. Именно они – основные действующие лица трех частей романа, рассказывающие об отношении Печорина к любви, о его стремлении любить и быть любимым и невозможности этого.

Бэла

Черкешенка Бэла , «славная девочка», как называет ее Максим Максимыч, открывает галерею женских образов. Горянка воспитана на народных традициях, обычаях. Порывистость, страсть, горячность «дикой» девушки, живущей в гармонии с окружающим миром, привлекают Печорина, находя отклик в его душе. Со временем в Бэле просыпается любовь, и ей отдается она всей силой природной открытости чувств и непосредственности. Счастье длится недолго, и девушка, смиряясь со своей участью, мечтает лишь о свободе. «Я сама уйду, я не раба его, – я княжна, княжеская дочь!» Сила характера, влечение к свободе, внутреннее достоинство не оставляют Бэлу. Даже печалясь перед смертью о том, что никогда не встретится больше душа ее с Печориным, на предложение принять другую веру отвечает, что «умрет в той вере, в какой родилась».

Мери

Образ Мери Лиговской , княжны из высшего общества, выписан, пожалуй, наиболее подробно из всех героинь. Цитата Белинского о Мери очень точна: «Это девушка неглупая, но и не пустая. Ее направление несколько идеально, в детском смысле этого слова: ей мало любить человека, к которому влекло бы ее чувство, непременно надо, чтобы он был несчастен и ходил в толстой и серой солдатской шинели». Княжна словно живет в придуманном мире, наивном, романтическом и непрочном. И, хотя чувствует и воспринимает мир она тонко, различить светскую игру и подлинные душевные порывы не может. Мери – представительница своего времени, среды и социального положения. Поначалу обратив внимание на Грушницкого, затем поддается игре Печорина, влюбляется в него – и получает жестокий урок. Автор оставляет Мери, не рассказывая, сломлена ли она экспериментом ради разоблачения Грушницкого, или, пережив урок, сможет не разувериться в любви.

Вера

О Мери автор рассказывает много и подробно, Веру же мы, читатели, видим только в любви к Печорину. «Она единственная женщина в мире, которую не в силах был бы обмануть» герой, та, которая поняла его «совершенно, со всеми мелкими слабостями, дурными страстями». «Моя любовь срослась с душой моей: она потемнела, но не угасла». Вера – сама любовь, принимающая человека таким, каков он есть, она искренна в своих чувствах, и может быть, такое глубокое и открытое чувство способно было бы изменить Печорина. Но любовь, как и дружба, требует самоотдачи, ради нее приходится жертвовать чем-то в жизни. Печорин не готов, он слишком индивидуалист.

Мотивы своих поступков и побуждений главный герой романа раскрывает во многом благодаря образам Мери и Веры, – в повести «Княжна Мери» можно детальнее рассмотреть психологический портрет Григория.

Заключение

В разных повестях романа «Герой нашего времени» персонажи не только помогают понять нам самые разные черты Печорина и в результате позволяют проникнуть в замысел автора, проследить за «историей души человеческой», увидеть «портрет героя времени». Главные действующие лица произведения Лермонтова представляют разные типы человеческих характеров и потому рисуют облик времени, создавшего Григория Печорина.

Тест по произведению

Роман под названием «Герой нашего времени» стал одним из самых популярных произведений своей эпохи. Он был написан в 30-х годах XIX века. Посредством описания одной личности Лермонтову удалось представить собирательный образ человека своего времени. В разных главах автор сталкивает своего основного персонажа с разными героями. Однако он все-таки остается одиноким. Между ним и людьми, с которым он встречается, возникают сложные взаимоотношения.

Печорин и его отношения к женщинам

Григорий Печорин - главный персонаж произведения «Герой нашего времени». Описание героя следует начать с его непростых отношений с женщинами. Он сразу предупреждает о том, что не готов ни к каким серьезным связям. Печорин - это молодой офицер, который легко покоряет сердца юных аристократок. Большая часть его возлюбленных - это женщины из светских кругов. Исключение составляет только черкешенка по имени Бэла, настоящая дикарка, истинная жительница Кавказа. В Петербурге он знакомится с замужней Верой, взаимоотношения с которой заканчиваются разрывом.

Неудачи в любви Печорина

В описание Печорина в романе «Герой нашего времени» стоит включить и рассказ о других его встречах с женщинами. Далее он встречает «Ундину» в Тамани, и та оказывается контрабандисткой. Она делает попытку его утопить и в ту же ночь пытается сбежать со своим любимым - тоже контрабандистом. В Пятигорске герой решает «волочиться» за юной красавицей Мери, чтобы избавиться от скуки. Печорин одновременно ухаживает и за Мери, и за Верой. Мери влюбляется, но Печорин ее бросает. Затем Печорин поступает на службу в крепость N, где знакомится с Бэлой. Он ворует ее, и в течение четырех месяцев они живут хорошо, пока чувства героя к черкешенке не остывают. Бэлу похищает разбойник Казбич, ранит ее, и она погибает.

Противоречивый образ

Печорин - это умный и образованный молодой человек. В себе самом он ощущает большие силы, которые, однако, потрачены зря. Вступая в жизнь, говорит Печорин, он чувствует, будто бы читает тусклую пародию на давно известную ему книгу. Описание Печорина в «Герое нашего времени» содержит также и его физические характеристики, через которые проявляются душевные качества персонажа. Он аристократичен, что проявляется через худобу его рук. При ходьбе он никогда не станет размахивать руками - так Лермонтов стремился подчеркнуть скрытность его натуры. Когда Печорин смеется, его глаза остаются пустыми и грустными, а это является признаком того, что он постоянно переживает душевную драму.

Сам Лермонтов так говорит о своем персонаже: «Он точно является портретом… Однако не одного человека, а целого поколения. Печорин составлен из его пороков во всем их развитии». При этом нельзя назвать полностью положительным или отрицательным основного персонажа произведения «Герой нашего времени». Описание героя должно содержать в себе все те характеристики, которыми наделяет его Лермонтов. Противоречивость героя состоит в том, что он, хотя и любит женщин, не хочет жениться. Счастья его любовь не приносит ни ему, ни его возлюбленным.

Вера

Также необходимо упомянуть и о Вере - полюбовнице Печорина в «Герое нашего времени». Описание героев этого произведения будет интересно каждому читателю, серьезно заинтересовавшемуся этим произведением. Вера является женщиной, к которой Печорин когда-то испытывал чувства. Она - дальняя родственница Мери и княгини Лиговской. Лермонтов пишет о внешнем виде Веры, что она «хорошенькая, но очень, кажется, больная». На ее лице выражается чувство глубокой грусти. Но отдыхая на Кавказе, Вера понемногу поправляется. У нее есть сын от первого брака. Вера любит Печорина искренне и принимает все его недостатки, при этом жертвуя собой. С Печориным она встречается втайне от своего первого супруга, а затем и от второго.

Мери

Лермонтов на страницах своего романа постепенно знакомит читателя с новыми персонажами «Героя нашего времени». Описание героев, которое рассматривается в этой статье, продолжаем характеристикой еще одного женского персонажа - Мери. Образ этой героини практически неотделим от ее взаимоотношений с Печориным. Именно главный герой вовлек ее в ту историю, которой она, возможно, могла бы избежать, если бы обладала другими чертами характера.

Или эти события могли бы произойти, но с гораздо менее печальными последствиями. Мери любит любовные истории, овеянные романтическим флером. Лермонтов отмечает, что она увлекается Грушницким как обладателем «серой солдатской шинели». Мери сочла, что его разжаловали за дуэль - и именно этот факт возбуждает в ней романтические чувства. Как человек он ей безразличен. Узнав же, что Грушницкий - обычный юнкер, она начинает избегать его. Но точно так же возникает и ее интерес к Печорину.

Опытность главного героя, проявленная во взаимодействии с Мери

Мери не сомневается в своей привлекательности. Печорин говорит о ней как о «прехорошенькой» княжне, но сразу же замечает ее внутреннюю пустоту. Несмотря на то что Мери читает по-английски и знает математику, это является не ее природной склонностью, а лишь попыткой соответствовать моде. Печорин не спешит лестно отзываться о Мери, и это ее задевает. Определив ее слабое место, он начинает бить в эту точку, не спеша с ней знакомиться. Печорин пугает ее своей дерзкой выходкой, старается вызвать к себе ненависть. Но затем стоит ему проявить к ней внимание, как она ощутит себя победительницей. Все это уже знает наизусть главный герой произведения «Герой нашего времени». Описание героев, рассматриваемое в этой статье, дает их краткую характеристику и помогает составить впечатление об основных действующих лицах повести.

Бэла

Молодая черкешенка и дочь князя, Бэла сразу же привлекает Печорина своей красотой. Поначалу она дичится своего поклонника, не хочет принимать подарки. Но главный герой не оставляет своих попыток и, наконец, достигает цели. Описание Бэлы в «Герое нашего времени» таково: Бэле всего лишь 16 лет, у нее красивые глаза и черные волосы. По своему вероисповеданию девушка является мусульманкой. Она практически не говорит по-русски, хоть и занимается изучением языка. Она малообразованная, хотя хорошо рукодельничает. Она отвечает Печорину взаимностью, однако, как было указано, вскоре его страсть охладевает. Бэла начинает чахнуть. Ее ворует разбойник, и она трагически погибает.

Описание Грушницкого в романе «Герой нашего времени»

Этот персонаж, как описывает его Лермонтов, посредственен, однако очень любит пафос. На любую ситуацию у него найдутся пышные фразы. Грушницкий - это молодой военный и небогатый дворянин. Его возраст - порядка 20 лет. О его внешности известно только то, что он хорош собой, и у него выразительные черты лица. Грушницкий любит производить эффект, он является своеобразной пародией на главного героя - именно поэтому он так ненавистен Печорину. Сходя с ума от ревности, когда Мери влюбляется в главного героя, Грушницкий становится опасен.

Единственный завершённый роман Лермонтова, стоящий у истоков русской психологической прозы. Его сложного, опасного и невероятно притягательного героя автор назвал воплощением пороков своего поколения, но читатели замечают в Печорине прежде всего уникальную личность.

комментарии: Лев Оборин

О чём эта книга?

Об исключительном человеке, который страдает и приносит страдания другим. Лермонтовский Печорин, как сообщает авторское предисловие, — собирательный образ, «портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Несмотря на это — или благодаря этому, — Лермонтов сумел создать одного из самых живых и привлекательных героев в русской литературе: в глазах читателей его нарциссизм и любовь к манипулированию не затмевают ни глубокого ума, ни храбрости, ни сексуальности, ни честного самоанализа. В эпоху, уже почти расставшуюся с романтизмом, Лермонтов пишет «историю души» романтического героя и подбирает для его действий подходящих статистов и впечатляющие декорации.

Александр Клюндер. Портрет М. Ю. Лермонтова. 1839 год. Институт русской литературы РАН. Санкт-Петербург

Когда она написана?

В 1836 году Лермонтов начинает писать роман («светскую повесть») «Княгиня Лиговская», главный герой которого — 23-летний Григорий Печорин. Работа над романом затягивается, её прерывает ссылка Лермонтова на Кавказ после написания стихотворения «Смерть Поэта». В конце концов Лермонтов забрасывает первоначальный замысел (неоконченная «Княгиня Лиговская» будет опубликована только в 1882-м, через 41 год после гибели автора). Вероятно, в 1838 году, во время отпуска, он приступает к «Герою нашего времени», куда переносит не только героя, но и некоторые мотивы предыдущего романа. 1838-1839 годы — очень насыщенные для Лермонтова: к этому же периоду относятся несколько редакций «Демона», «Мцыри», «Песня про купца Калашникова», два десятка стихотворений, среди которых «Поэт», «Дума», «Три пальмы», «Молитва». Накануне отправки «Героя нашего времени» в печать Лермонтов примет участие в дуэли с сыном французского посла Эрнестом де Барантом и за это будет переведён служить на Кавказ, где через год погибнет — на другой дуэли.

Видно, Русь так уж сотворена, что всё в ней обновляется, кроме подобных нелепостей. Самая волшебная из волшебных сказок у нас едва ли избегнет упрёка в покушении на оскорбление личности!

Как она написана?

У «Героя нашего времени» уникальная для своей эпохи композиция: он состоит из пяти отдельных повестей, неравнозначных по объёму текста и количеству действия и расположенных не по хронологии: мы сначала узнаём давнюю историю из жизни главного героя («Бэла»), затем встречаемся с ним лицом к лицу («Максим Максимыч»), потом узнаём о его смерти (предисловие к «Журналу Печорина») и, наконец, через его записи («Тамань», «Княжна Мери», «Фаталист») восстанавливаем более ранние эпизоды его биографии. Таким образом, романтический конфликт человека с окружением и с самой судьбой разворачивается почти детективно. Зрелая лермонтовская проза, наследуя пушкинской, спокойна по темпераменту (в отличие от ранних опытов Лермонтова, таких как незаконченный роман «Вадим»). Она часто иронична — романтический пафос, к которому не раз прибегает Печорин («Я, как матрос, рождённый и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится…»), поверяется интроспекцией, самоанализом, а романтические штампы разоблачаются на сюжетном уровне — так устроена «Тамань», где вместо любовного приключения с дикой «ундиной» начитанный Печорин чуть не оказывается жертвой контрабандистов. Вместе с тем в «Герое нашего времени» присутствуют все составляющие классического романтического текста: исключительный герой, экзотическая обстановка, любовные драмы, игра с судьбой.

Что на неё повлияло?

В огромной степени — «Евгений Онегин». Недавно возникшая традиция русской «светской» повести — от Пушкина до Николая Павлова Николай Филиппович Павлов (1803-1864) — писатель. Как внебрачный сын помещика и наложницы, был крепостным крестьянином, но ещё в детстве ему была дарована вольная. Павлов окончил Московский университет, после учёбы работал в Московском надворном суде. В 1820-е годы публиковал стихи. В 1835 году Павлов выпустил сборник из трёх повестей «Именины», «Ятаган» и «Аукцион», который принёс ему известность и признание. В 1840-е годы дом Павлова и его жены поэтессы Каролины Павловой (урождённой Яниш) стал одним из центров культурной жизни в Москве. ⁠ и Владимира Одоевского. Уже существующий «кавказский текст» русской литературы — сверхромантические повести Бестужева-Марлинского Александр Александрович Бестужев (1797-1837) — писатель, литературный критик. C 1823 по 1825 год вместе с Кондратием Рылеевым издавал журнал «Полярная звезда», в котором публиковал свои литературные обозрения. За участие в декабристском восстании Бестужева, находящегося в чине штабс-капитана, сослали в Якутск, затем разжаловали в солдаты и отправили воевать на Кавказ. С 1830 года в печати начали появляться повести и рассказы Бестужева под псевдонимом Марлинский: «Фрегат «Надежда», «Аммалат-бек», «Мулла-Нур», «Страшное гадание» и другие. ⁠ , поэмы Пушкина. Известные путевые записки (тот жанр, который сейчас называют травелогом) — в первую очередь пушкинское «Путешествие в Арзрум» 1 Виноградов В. В. Стиль прозы Лермонтова // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 580-586. ⁠ . Разумеется, собственный опыт жизни и военной службы на Кавказе. Западная приключенческая проза (Вальтер Скотт, Фенимор Купер), которая на тот момент была новейшим образцом прозы как таковой: «Лермонтова захватил вихрь культурной революции. <…> Приключенческий жанр давал ему возможности обобщить романтический опыт, создать русский роман, ввести его в общеевропейское русло и сделать достоянием профессиональной литературы и массового читателя» 2 Вайль П. Л., Генис А. А. Родная речь. М.: КоЛибри, 2008. C. 111. ⁠ . Европейская романтическая литература вообще, в том числе проза французских романтиков, где действует разочарованный, мятущийся герой: «Рене» Шатобриана, «Исповедь сына века» Мюссе, произведения неистовой школы ⁠ , отдельно нужно говорить о влиянии более раннего романа Бенжамена Констана «Адольф» (впрочем, по мнению исследователей, все эти влияния были опосредованы Пушкиным 3 Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., Л.: Издательство академии наук СССР, 1961. С. 227-228. ⁠ . Наконец, Байрон и Шекспир: по замечанию филолога Анны Журавлёвой, сквозь поэзию и биографию Байрона в романе «явственно прорезается шекспировское (гамлетовское)»: например, когда Печорин неожиданно даёт понять, что ему известен заговор Грушницкого с капитаном, это отсылает к «пьесе в пьесе» «Мышеловка» из шекспировской трагедии 4 Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-Традиция, 2002. C. 209. ⁠ .

Джордж Байрон. Поэзия и биография Байрона повлияли на весь корпус русской романтической литературы, в том числе на «Героя нашего времени», который романтическую традицию уже преодолевает

Сначала роман публиковался по частям в «Отечественных записках» Литературный журнал, издававшийся в Петербурге с 1818 по 1884 год. Основан писателем Павлом Свиньиным. В 1839 году журнал перешёл Андрею Краевскому, а критический отдел возглавил Виссарион Белинский. В «Отечественных записках» печатались Лермонтов, Герцен, Тургенев, Соллогуб. После ухода части сотрудников в «Современник» Краевский в 1868 году передал журнал Некрасову. После смерти последнего издание возглавил Салтыков-Щедрин. В 1860-е в нём публиковались Лесков, Гаршин, Мамин-Сибиряк. Журнал был закрыт по распоряжению главного цензора и бывшего сотрудника издания Евгения Феоктистова. ⁠ . Это было в порядке вещей в XIX веке, но относительная автономность частей «Героя нашего времени» заставляла первых читателей воспринимать их не как «роман с продолжением», а как отдельные повести о Печорине. При этом части выходили не в том порядке, в каком мы читаем их сейчас: первой вышла «Бэла», вторым — «Фаталист» (обе — в 1839 году), третьей, в 1840-м, — «Тамань». Следом в том же году появилось уже отдельное издание романа в двух книгах: здесь впервые были напечатаны «Максим Максимыч», предисловие к «Журналу Печорина» и «Княжна Мери». Наконец, в 1841 году вышло второе отдельное издание: после добавления двухстраничного предисловия — «Во всякой книге предисловие есть первая и вместе с тем последняя вещь…» — роман обрёл канонический вид.

Текст «Героя нашего времени» (глава «Тамань»), записанный Акимом Шан-Гиреем под диктовку Лермонтова в 1839 году

Рукопись «Героя нашего времени» (главы «Максим Максимыч», «Фаталист», «Княжна Мери»). 1839 год. Беловой автограф с исправлениями, исключениями и вставками, предшествовавший окончательной редакции

Российская национальная библиотека

Как её приняли?

«Герой нашего времени» сразу заинтересовал публику, его обсуждали в частной переписке и салонных беседах. Уже после первых журнальных публикаций Белинский написал в «Московском наблюдателе», что проза Лермонтова «достойна его высокого поэтического дарования», и противопоставил её цветистой кавказской прозе Марлинского — это противопоставление стало классическим. Впоследствии Белинский ещё несколько раз возвращался к «Герою нашего времени», и его статьи стали ключевыми в канонизации Лермонтова. Именно Белинский предлагает впоследствии общепринятую трактовку композиции романа. Именно Белинский смещает критический акцент на самоанализ героя («Да, нет ничего труднее, как разбирать язык собственных чувств, как знать самого себя!») и определяет его как рефлексию, при которой «человек распадается на два человека, из которых один живёт, а другой наблюдает за ним и судит о нём». Именно Белинский, вторя самому автору, поясняет, почему Печорин — не порочный уникум, не эгоист, а живой, страстный и одарённый человек, чьи действия и бездействие зависят от общества, в котором он живёт; слова Лермонтова о «портрете, составленном из пороков всего нашего поколения» нужно понимать именно в этом смысле.

Конечно, были и другие оценки. Одна из первых реакций на книжное издание — статья критика Степана Бурачка Степан Онисимович Бурачок (1800-1877) — кораблестроитель, публицист, издатель. Бурачок окончил Училище корабельной архитектуры и был принят на службу в Петербургское адмиралтейство. Управлял Астраханским адмиралтейством, преподавал в Морском кадетском корпусе. Бурачок проектировал и строил корабли, разработал проект подводной лодки. С 1840 по 1845 год издавал журнал «Маяк», где публиковал свои статьи о литературе. Журнал часто становился предметом насмешек в среде столичных литераторов. ⁠ , которую он опубликовал анонимно в своём журнале «Маяк». Бурачок выше всего ставил романы, которые, в противоположность французской неистовой школе Художественное направление, возникшее во Франции в 1820-е годы. В это время страна увлекалась «северной» литературой: мрачными английскими и немецкими романами, наполненными мистикой. Она повлияла и на французских писателей: Виктора Гюго, Оноре де Бальзака, Жерара де Нерваля, Теофиля Готье. Программным текстом «неистовой словесности» стал роман Жюля Жанена «Мёртвый осёл и гильотинированная женщина». Интерес к мрачной и жестокой литературе возник как противовес классицистическим и сентименталистским романам, идеализирующим реальность. ⁠ , изображали «внутреннюю жизнь, внутреннюю работу духа человеческого, ведомого духом хрис-тианства к совершенству, путём креста, разрушения и борьбы между добром и злом». Не найдя в «Герое нашего времени» ни следа «пути креста», критик отказал роману и в изображении «внутренней жизни» (то есть в том, что сегодня кажется очевидным): для Бурачка роман оказался «низеньким», построенным на ложных романтических посылах. Печорин вызывает у него отвращение (его душа «валяется в грязи неистовств романтических»), а простой и добрый Максим Максимыч — сочувствие. Впоследствии Бурачок написал полемическую по отношению к лермонтовскому романтизму повесть «Герои нашего времени».

Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина?

Михаил Лермонтов

В оценке Максима Максимыча Бурачок не был одинок: штабс-капитан приглянулся и демократу Белинскому, и ведущему славянофильскому критику Степану Шевырёву Степан Петрович Шевырёв (1806-1864) — литературный критик, поэт. Участвовал в кружке «любомудров», издании журнала «Московский вестник», был близким другом Гоголя. С 1835 по 1837 год был критиком «Московского наблюдателя». Вместе с Михаилом Погодиным издавал журнал «Москвитянин». Шевырёв был известен своими консервативными взглядами, именно он считается автором фразы «загнивающий Запад». В 1857 году между ним и графом Василием Бобринским из-за политических разногласий произошла ссора, закончившаяся дракой. Из-за этого инцидента Шевырёва уволили со службы и выслали из Москвы. ⁠ , который писал в своей в целом недоброжелательной рецензии: «Какой цельный характер коренного русского добряка, в которого не проникла тонкая зараза западного образования…» Сам Николай I, начав по просьбе жены читать «Героя нашего времени», пребывал в радостной уверенности, что истинный «герой нашего времени» — это Максим Максимыч: «Однако капитан появляется в этом сочинении как надежда, так и не осуществившаяся, и господин Лермонтов не сумел последовать за этим благородным и таким простым характером; он заменяет его презренными, очень мало интересными лицами, которые, чем наводить скуку, лучше бы сделали, если бы так и оставались в неизвестности — чтобы не вызывать отвращения». В это время решается участь Лермонтова после дуэли с Барантом; царь не колеблясь утверждает решение отправить поэта на Кавказ: «Счастливый путь, господин Лермонтов, пусть он, если это возможно, прочистит себе голову в среде, где сумеет завершить характер своего капитана, если вообще он способен его постичь и обрисовать».

Консервативная критика, смешивавшая героя с автором и клеймившая автора за безнравственность, задевала Лермонтова, — вероятно, именно после рецензии Бурачка в «Герое нашего времени» появилось авторское предисловие: «…видно, Русь так уж сотворена, что всё в ней обновляется, кроме подобных нелепостей. Самая волшебная из волшебных сказок у нас едва ли избегнет упрёка в покушении на оскорбление личности!» Тем любопытнее, что критик, до сих пор воплощающий идею русского охранительства — Фаддей Булгарин, — отозвался о «Герое» восторженно: «Лучшего романа я не читал на русском языке»; впрочем, для Булгарина «Герой нашего времени» — произведение нравоучительное, а Печорин однозначно отрицательный герой.

Критик Виссарион Белинский (Кирилл Горбунов. 1876 год. Всероссийский музей А. С. Пушкина) оценил роман высоко

Кораблестроитель и издатель журнала «Маяк» Степан Бурачок назвал роман «низеньким»

Император Николай I (Франц Крюгер. 1852 год. Эрмитаж) счёл, что истинный «герой нашего времени» - это Максим Максимыч

Позднейшие оценки критиков, в основном из демократического лагеря, фиксировались на образе Печорина как «лишнего человека» — закономерного представителя 1830-х годов, которому противопоставлены «новые люди» 1860-х. Для Герцена, Чернышевского, Писарева Печорин становится типом, его называют во множественном числе наряду с предшественником: «Онегины и Печорины». Так или иначе все критики XIX века рассматривают вопрос о национальном в Печорине. Показательна здесь перемена во взглядах Аполлона Григорьева Аполлон Александрович Григорьев (1822-1864) — поэт, литературный критик, переводчик. С 1845 года начал заниматься литературой: выпустил книгу стихов, переводил Шекспира и Байрона, писал литературные обзоры для «Отечественных записок». С конца 1950-х годов Григорьев писал для «Москвитянина» и возглавлял кружок его молодых авторов. После закрытия журнала работал в «Библиотеке для чтения», «Русском слове», «Времени». Из-за алкогольной зависимости Григорьев постепенно растерял влияние и практически перестал печататься. ⁠ . В 1850-е он считал Печорина чуждым русскому духу байроническим героем: для критика он — «поставленное на ходули бессилие личного произвола». В 1860-е, смешивая романтический эстетизм с почвенническими идеями, Григорьев писал уже другое: «Может быть, этот, как женщина, нервный господин способен был бы умирать с холодным спокойствием Стеньки Разина в ужаснейших муках. Отвратительные и смешные стороны Печорина в нём нечто напускное, нечто миражное, как вообще вся наша великосветскость... основы же его характера трагичны, пожалуй, страшны, но никак уже не смешны».

Читатели XIX века никогда не забывают о Печорине, многие принимают его за образец в быту, в поведении, в личных отношениях. Как пишет филолог Анна Журавлёва, «в сознании рядового читателя Печорин уже несколько упрощается: философичность лермонтовского романа не воспринимается публикой и отодвигается в тень, зато разочарованность, холодная сдержанность и небрежность героя, трактуемые как маска тонкого и глубоко страдающего человека, становятся предметом подражания» 5 Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-Традиция, 2002. C. 218. ⁠ . Появляется феномен «печоринства», вообще-то предсказанный ещё самим Лермонтовым в фигуре Грушницкого. Салтыков-Щедрин пишет в «Губернских очерках» о «провинциальных Печориных»; в «Современнике» печатается роман Михаила Авдеева Михаил Васильевич Авдеев (1821-1876) — писатель, литературный критик. После отставки со службы начал заниматься литературой: печатал повести и романы в журналах «Современник», «Отечественные записки», «Санкт-Петербургских ведомостях». Известность ему принесли романы «Тамарин» (1852) и «Подводный камень» (1862). В 1862 году Авдеева арестовали за связи с революционером Михаилом Михайловым и выслали из Петербурга в Пензу. В 1867 году он был освобождён от надзора. ⁠ «Тамарин», где облик героя списан с Печорина, хотя Тамарин и относится к «людям дела». По адресу Печорина прохаживается ультраконсервативная беллетристика: одиозный Виктор Аскоченский Виктор Ипатьевич Аскоченский (1813-1879) — писатель, историк. Получил богословское образование, исследовал историю православия на Украине. В 1848 году издал первую книгу, посвящённую биографиям русских писателей. Известность Аскоченскому принёс антинигилистический роман «Асмодей нашего времени», вышедший в 1858 году. С 1852 года издавал ультраконсервативный журнал «Домашняя беседа». Два последних года жизни провёл в больнице для душевнобольных. ⁠ выпускает роман «Асмодей нашего времени», главный герой которого — карикатура на Печорина с говорящей фамилией Пустовцев. Вместе с тем «Герой нашего времени» стал предметом серьёзной рефлексии в последующей русской литературе: чаще всего здесь называют Достоевского. Его герои — Раскольников, Ставрогин — во многом близки Печорину: как и Печорин, они претендуют на исключительность и по-разному терпят крах; как и Печорин, они ставят эксперименты над собственной жизнью и жизнью других.

Присутствие энтузиаста обдаёт меня крещенским холодом, и я думаю, частые сношения с вялым флегматиком сделали бы из меня страстного мечтателя

Михаил Лермонтов

Символисты, главным образом Мережковский, видели в Печорине мистика, посланника потусторонней силы (герои Достоевского, как и Печорин, безнравственны «не от бессилия и пошлости, а от избытка силы, от презрения к жалким земным целям добродетели»); марксистские критики, напротив, развивали мысль Белинского о том, что Печорин — характерная фигура эпохи, и возводили весь роман к классовой проблематике (так, Георгий Плеханов Георгий Валентинович Плеханов (1856-1918) — философ, политик. Возглавлял народническую организацию «Земля и воля», тайное общество «Чёрный передел». В 1880 году эмигрировал в Швейцарию, где основал «Союз русских социал-демократов за границей». После II съезда РСДРП Плеханов разошёлся во взглядах с Лениным и возглавил меньшевистскую партию. Вернулся в Россию в 1917 году, поддержал Временное правительство и осудил Октябрьскую революцию. Умер Плеханов через полтора года после возвращения от обострения туберкулёза. ⁠ считает симптоматическим, что в «Герое» обойдён стороной крестьянский вопрос) 6 Найдич Э. Э. «Герой нашего времени» в русской критике // Лермонтов М. Ю. Герой нашего времени. М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 193. ⁠ .

«Герой нашего времени» — один из самых переводимых русских романов. На немецкий отрывки из него перевели уже в 1842 году, на французский — в 1843-м, на шведский, польский и чешский — в 1844-м. Первый, достаточно вольный и неполный английский перевод «Героя нашего времени» появился в 1853 году; из последующих английских изданий, которых было больше двадцати, стоит упомянуть перевод Владимира и Дмитрия Набоковых (1958). Ранние переводчики часто жертвовали «Таманью» или «Фаталистом». Все эти переводы активно читались и оказывали влияние; один из французских переводов был опубликован в журнале Le Mousquetaire Александром Дюма; примечательно, что молодой Джойс, работая над первой версией «Портрета художника в юности» — «Героем Стивеном», — называл «Героя нашего времени» «единственной известной мне книгой, напоминающей мою» 7 Потапова Г. Е. Изучение Лермонтова в Великобритании и США // Творчество М. Ю. Лермонтова в контексте современной культуры. СПб.: РХГА, 2014. С. 234. ⁠ .

В СССР и России «Герой нашего времени» экранизировался шесть раз и многократно инсценировался — вплоть до балета в Большом театре (2015, либретто Кирилла Серебренникова, композитор — Илья Демуцкий). Последние новинки в области паралитературы не хуже голосования наших экспертов доказывают, что «Герой нашего времени» остаётся внутри орбиты актуальных текстов: в одной из российских хоррор-серий вышел роман «Фаталист», где Печорину противостоят зомби.

Горная вершина Адай-Хох. 1885 год. Из альбома «Путешествие Морица Деши по Кавказу»

Что означает название романа? Почему Печорин — герой?

Как не раз бывало в истории русской литературы, исключительно удачное название предложил не автор. Сначала роман был озаглавлен «Один из героев начала века»: по сравнению с «Героем нашего времени» это название громоздко, компромиссно, уводит проблематику романа от современности. Название «Герой нашего времени» предложил издатель «Отечественных записок» Андрей Краевский Андрей Александрович Краевский (1810-1889) — издатель, редактор, педагог. Краевский начал редакторскую карьеру в «Журнале Министерства народного просвещения», после смерти Пушкина был одним из соиздателей «Современника». Руководил газетой «Русский инвалид», «Литературной газетой», «Санкт-Петербургскими ведомостями», газетой «Голос», но самую большую известность получил как редактор и издатель журнала «Отечественные записки», к участию в котором были привлечены лучшие публицисты середины XIX века. В литературной среде Краевский имел репутацию издателя скупого и очень требовательного. ⁠ , один из самых успешных журналистов XIX века. Чутьё его не подвело: название сразу стало скандальным и определило отношение к роману. Оно будто заранее отметало возражения: критик Александр Скабичевский Александр Михайлович Скабичевский (1838-1911) — литературный критик. Начал печататься в 1860-х. С 1868 года стал сотрудником «Отечественных записок». Также Скабичевский редактировал журналы «Слово», «Новое слово», писал литературные фельетоны в «Биржевых ведомостях» и «Сыне отечества». В 1891 году вышла его книга «История новейшей русской литературы», которая пользовалась успехом у читателей. ⁠ напрасно жалел, что Лермонтов «согласился на изменение Краевского, так как первоначальное заглавие более соответствовало значению в жизни того времени Печорина, который вовсе не олицетворял всю интеллигенцию 30-х годов, а был именно одним из её героев» 8 Скабичевский А. М. М. Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность. М.: Директ-Медиа, 2015. C. 145. ⁠ .

Слово «герой» имеет два пересекающихся значения: «человек исключительной смелости и благородства, совершающий подвиги во имя великой цели» и «центральный персонаж». Первые читатели романа о Печорине не всегда различали эти значения, и Лермонтов указывает на эту амбивалентность в конце предисловия: «Может быть, некоторые читатели захотят узнать моё мнение о характере Печорина? — Мой ответ — заглавие этой книги. «Да это злая ирония!» — скажут они. — Не знаю». Характерно, что Лермонтов уклоняется от оценки: сам факт выбора такого героя, как Печорин, лежит вне «моралистической традиции предшествующей литературы» 9 Архангельский А. Н. Герои классики: продлёнка для взрослых. М.: АСТ, 2018. C. 373. ⁠ .

К печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать

Михаил Лермонтов

В предисловии Лермонтов напрямую указывает, что «Герой нашего времени» — это собирательный образ: «портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». И тут же противоречит себе, указывая, что Печорин — не просто ходячая аллегория всех пороков, а правдоподобная, живая личность, реальный автор дневника: «Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина?» В конце концов, романтический герой-злодей, губящий дорогих ему людей, — совсем не изобретение Лермонтова: Печорин наследует здесь байроновским Гяуру и Конраду. В свою очередь, роковая скука, пресыщенность миром — болезнь другого байроновского героя, Чайльд-Гарольда.

Если между читателями и романтическими пиратами пролегала слишком явственная пропасть, то Чайльд-Гарольд и герой «Исповеди сына века» Мюссе были им понятнее. Однако значительной части читателей было непросто увидеть в Печорине героическое. И дело тут как раз в его двойственном положении: Печорин уникален, но в то же время его интересуют земные вещи, у него земные представления о защите чести. Читатели должны признать, что Печорин — их современник, часть их общества, и это ставит перед ними проблему, у которой нет однозначного разрешения.

В. А. Поляков. Фаталист. Иллюстрация к «Герою нашего времени». 1900 год

Почему в «Герое нашего времени» перепутан порядок событий?

Странности композиции — первое, на что обращают внимание, говоря о «Герое нашего времени». Более поздние приключения героя предшествуют более ранним, о его смерти мы узнаём в середине романа, повествование ведётся с нескольких точек зрения, части романа неравнозначны по объёму и значению. При этом «Герой нашего времени» — не собрание отдельных повестей: у романа есть внутренний сюжет, который восстанавливает всякий читатель. В своём предисловии к «Герою нашего времени» Владимир Набоков даже привязывает последовательность событий к точной датировке: действие «Тамани» происходит летом 1830 года; весной — летом 1832 года Печорин влюбляет в себя княжну Мери и убивает на дуэли Грушницкого, после чего его переводят служить в крепость в Чечне, где он знакомится с Максимом Максимычем; в декабре 1832-го происходит действие «Фаталиста», весной и летом 1833-го — «Бэлы», осенью 1837-го рассказчик и Максим Максимыч встречаются с Печориным во Владикавказе, а ещё годом или двумя позже Печорин умирает по дороге из Персии. По отношению к этой ясной фабуле композиция «Героя нашего времени» и впрямь запутана; по мысли Набокова, «весь фокус подобной композиции состоит в том, чтобы раз за разом приближать к нам Печорина, пока наконец он сам не заговорит с нами». Этот «фокус» подан очень естественно — мы знакомимся с историей Печорина в том же порядке, в каком её узнаёт основной, «рамочный» рассказчик — «автор-издатель» (не равный автору — Лермонтову!). Вначале нам показывают Печорина глазами простодушного Максима Максимыча, затем — глазами более проницательного рассказчика, который, впрочем, видится с героем всего несколько минут, и наконец — глазами самого Печорина: мы получаем доступ к его сокровенным мыслям, проникаем в его внутренний мир, где он уже ни перед кем не рисуется. По словам Александра Архангельского, логика композиции романа — «от внешнего к внутреннему, от простого к сложному, от однозначного к неоднозначному. От сюжета — к психологии героя» 10 Архангельский А. Н. Герои классики: продлёнка для взрослых. М.: АСТ, 2018. C. 353. ⁠ . И хотя, по мнению Бориса Томашевского, на решение Лермонтова превратить цикл повестей о Печорине в роман могло повлиять устройство упомянутой в «Герое нашего времени» «Тридцатилетней женщины» Бальзака (этот роман сначала был «сборником самостоятельных новелл») 11 Томашевский Б. В. Проза Лермонтова и западно-европейская литературная традиция // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 469-516. (Лит. наследство; Т. 43/44). C. 508. ⁠ , ясно, что именно соображения постепенного раскрытия героя здесь перевешивают.

Вид Пятигорска. Середина XIX века

Fine Art Images/Heritage Images/Getty Images

Почему в «Герое нашего времени» меняются рассказчики? Кто из них — основной?

Вопрос о рассказчике и смене точек зрения в «Герое нашего времени» напрямую связан с вопросом о композиции. В романе три рассказчика — «автор-издатель», Максим Максимыч и собственно Печорин; как отмечает чешский филолог Мирослав Дрозда, «даже «автор» не представляет собою единой, неизмененной «маски», а выступает в разных, противоречащих друг другу обликах»: в предисловии к роману он — литературный критик и критик нравов, затем — путешественник и слушатель, затем — издатель чужой рукописи. Различаются у этих авторских ипостасей и аудитории: адресаты авторского предисловия — вся читающая публика, уже знакомая с историей Печорина; адресат Максима Максимыча — «автор-издатель» (а адресаты «Максима Максимыча» — гипотетические читатели, напрасно ждущие этнографического очерка); наконец, дневник Печорина рассчитан только на него самого 12 Дрозда М. Повествовательная структура «Героя нашего времени» // Wiener Slawistischer Almanach. Bd. XV. 1985. S. 5-6. ⁠ . Вся эта игра нужна, чтобы постепенно «приблизить» к нам Печорина, а ещё — затем, чтобы отразить его в разных точках зрения, как в разных оптических фильтрах: впечатления Максима Максимыча и «автора-издателя» в конечном счёте накладываются на то, как Печорин видит себя сам.

Это множество оптик не согласуется с тем, как традиционно понимают устройство речи персонажей. Многие исследователи «Героя нашего времени» отмечают здесь несообразности. Тот же Максим Максимыч, передавая монологи Печорина или Азамата, впадает в совершенно несвойственный ему тон — а ведь, казалось бы, цитируя других, человек подлаживает их стиль речи под свой собственный. Но, несмотря на это, биография и жизненная философия Печорина в изложении Максима Максимыча ощутимо беднее, чем в изложении самого Печорина — инстанции, наиболее приближенной к авторской.

И здесь, конечно, встаёт вопрос о личности и стиле конечного «автора-издателя», собирающего всю историю воедино. Он многим похож на Печорина. Как и Печорин, он тоже странствует на перекладных, тоже ведёт путевые записки, тоже тонко воспринимает природу и способен радоваться, сопоставляя себя с ней («…какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром…»). В разговоре с Максимом Максимычем он со знанием дела говорит о печоринской хандре и вообще разделяет с Печориным «парадоксальное восприятие действительности» 13 Виноградов В. В. Стиль прозы Лермонтова // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 588. ⁠ . Поразительная ремарка о смерти Печорина — «Это известие меня очень обрадовало» — перекликается с диким смехом, которым Печорин встречает смерть Бэлы. Возможно, именно ощущая родство с Печориным, он берётся судить его и публикует его записки, несомненно на него повлиявшие. Впрочем, от Печорина его отделяет серьёзная дистанция. Он печатает записки Печорина, думая, что эта «история души человеческой» принесёт людям пользу. Печорин никогда бы этого не сделал, и не из боязни исповеди: он, обладающий прекрасным слогом, равнодушен к своему дневнику; он говорит Максиму Максимычу, что тот может сделать с его бумагами что хочет. Это важный момент: ведь в черновиках «Героя нашего времени» Лермонтов не только оставляет Печорина в живых, но и даёт понять, что он готовил свои записи к публикации 14 Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., Л.: Издательство академии наук СССР, 1961. C. 246-247. ⁠ . Значит, Лермонтов хотел увеличить расстояние между героем и «автором-издателем», который относится к литературе куда почтительнее. Песню Казбича, переданную ему прозой, он перелагает стихами и просит прощения у читателей: «привычка — вторая натура». Так мы узнаём, что составитель «Героя нашего времени» — поэт.

Грузинская шашка. 1860-е годы

Wikimedia Commons

Похож ли Печорин на самого Лермонтова?

О сходстве и даже тождестве Печорина с его автором говорили многие современники Лермонтова. «Нет… сомнения, что если он не изобразил в Печорине самого себя, то по крайней мере идеал, сильно тревоживший его в то время, и на который он очень желал походить», — пишет Иван Панаев Иван Иванович Панаев (1812-1862) — писатель, литературный критик, издатель. Заведовал критическим отделом «Отечественных записок». В 1847 году вместе с Некрасовым начал издавать «Современник», для которого писал обзоры и фельетоны. Панаев — автор множества повестей и романов: «Встреча на станции», «Львы в провинции», «Внук русского миллионера» и другие. Был женат на писательнице Авдотье Панаевой, спустя десять лет замужества она ушла к Некрасову, с которым долгие годы жила в гражданском браке. ⁠ , вспоминая «печоринские» черты характера Лермонтова: «пронзительные взгляды, ядовитые шуточки и улыбочки, желание показать презрение к жизни, а иногда даже и задорливость бретёра». «Известно, что он до некоторой степени изобразил самого себя в Печорине», — вторит Панаеву Тургенев. «Печорин — это он сам, как есть», — с полной уверенностью заявляет в письме Василию Боткину Василий Петрович Боткин (1811-1869) — литературный критик, публицист. В середине 1830-х годов сблизился с Белинским, участвовал в кружке Станкевича, публиковался в журналах «Телескоп», «Отечественные записки», «Московский наблюдатель». В 1855 году стал сотрудником «Современника» Некрасова. Боткин много путешествовал, после поездки в Испанию опубликовал в «Современнике» цикл «Письма об Испании». В конце 1850-х критик разошёлся во взглядах с демократами и начал защищать эстетический подход к искусству. ⁠ Белинский 15 Щёголев П. Е. Книга о Лермонтове: В 2 выпусках. Вып. 2. Л.: Прибой, 1929. C. 19, 23, 45. ⁠ . Екатерина Сушкова, в которую Лермонтов был влюблён, называла его «расчётливым и загадочным»: она имела право и на более нелестную характеристику, потому что Лермонтов, желая отомстить ей за равнодушие, спустя несколько лет повёл с ней примерно такую игру, какую Печорин ведёт с княжной Мери. «Теперь я не пишу романов — я их делаю, — пишет он другу в 1835 году. — Итак вы видите, что я хорошо отомстил за слёзы, которые кокетство mlle S. заставило меня пролить 5 лет назад; о!» Впрочем, Печорин не мстит княжне за отвергнутую когда-то любовь, а затевает интригу от скуки.

Литературовед Дмитрий Овсянико-Куликовский ⁠ писал об «эгоцентризме натуры» Лермонтова: «Когда такой человек мыслит или творит, — его «я» не тонет в процессе мысли или творчества. Когда он страдает или наслаждается, — он явственно ощущает своё страдающее или наслаждающееся «я» 16 Овсянико-Куликовский Д. Н. М. Ю. Лермонтов. К столетию со дня рождения великого поэта. СПб.: Кн-во «Прометей» Н. Н. Михайлова, (1914). C. 6. ⁠ . Печорин «справедливо признаётся наиболее субъективным созданием Лермонтова: это, можно сказать, его автопортрет», — без обиняков заявляет исследователь 17 Овсянико-Куликовский Д. Н. М. Ю. Лермонтов. К столетию со дня рождения великого поэта. СПб.: Кн-во «Прометей» Н. Н. Михайлова, (1914). C. 72. ⁠ . Речь не только о внешних сходствах (военная служба на Кавказе, храбрость, игра в карты, готовность к дуэлям). Речь о тайных переживаниях — «похороненных в глубине сердца» лучших чувствах, желании быть принятым миром и отверженности. Противоречивые чувства Печорина («Присутствие энтузиаста обдаёт меня крещенским холодом, и я думаю, частые сношения с вялым флегматиком сделали бы из меня страстного мечтателя») находят параллель в отношениях Лермонтова с Белинским («На серьёзные мнения Белинского он начал отвечать разными шуточками»). Очевидно при этом, что и Печорин, и Лермонтов способны к рефлексии: они осознают, что больны «болезнью века», скукой и пресыщенностью.

У меня врождённая страсть противоречить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку

Михаил Лермонтов

Как и пушкинский Онегин, Печорин явно принадлежит к тому же кругу, что его автор. Он образован, цитирует Пушкина, Грибоедова, Руссо. Наконец, есть ещё одна важнейшая вещь, обусловленная самим устройством «Героя нашего времени». Петр Вайль и Александр Генис пишут: «Не стоит забывать, что Печорин — писатель. Это его перу принадлежит «Тамань», на которую опирается наша проза нюансов — от Чехова до Саши Соколова. И «Княжну Мери» написал Печорин. Ему Лермонтов доверил самую трудную задачу — объяснить самого себя: «Во мне два человека: один живёт в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его» 18 Вайль П. Л., Генис А. А. Родная речь. М.: КоЛибри, 2008. C. 114. ⁠ .

С этим высказыванием Печорина перекликается ещё одно мемуарное свидетельство — князя Александра Васильчикова, литератора и секунданта Лермонтова на дуэли с Мартыновым: «В Лермонтове (мы говорим о нём как о частном лице) было два человека: один добродушный для небольшого кружка ближайших своих друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение, другой — заносчивый и задорный для всех прочих его знакомых» 19 Щёголев П. Е. Книга о Лермонтове: В 2 выпусках. Вып. 2. Л.: Прибой, 1929. C. 188. ⁠ . Итак, в отличие от Печорина, у Лермонтова был ближний круг, с которым он мог быть вполне откровенен; в свою очередь, Печорин далеко не со всеми держал себя заносчиво: например, его отношения с доктором Вернером вполне уважительны.

Итак, Печорин — не литературное alter ego Лермонтова, но, конечно, персонаж наиболее ему внятный и близкий. Филолог Ефим Эткинд вообще считает, что «настоящий Печорин без маски» — это поэт-романтик, способный тонко, с умилением переживать и великолепно описывать природу 20 Эткинд Е. Г. «Внутренний человек» и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX вв. М.: Языки русской культуры, 1998. C. 106-107. ⁠ («постоянный, сладостно-усыпительный шум студёных ручьёв, которые, встретясь в конце долины, бегут дружно взапуски и наконец кидаются в Подкумок» — здесь ручейки уподоблены детям; «как поцелуй ребёнка» свеж и чист для Печорина кавказский воздух и так далее). Пейзажи — то, что часто остаётся за рамками обсуждения романов; между тем в прозе поэта на них стоит обращать особое внимание.

Михаил Лермонтов. Гравюра с акварели Кирилла Горбунова 1841 года

Печорин из «Княгини Лиговской» и Печорин из «Героя нашего времени» — это один и тот же Печорин?

Нет, это разные персонажи, между которыми, несомненно, есть преемственность. Печорин из незавершённой «Княгини Лиговской» «пытается с помощью внимательного наблюдения и анализа читать потаённые чувства других персонажей, но эти попытки оказываются бесплодными» 21 Kahn A., Lipovetsky M., Reyfman I., Sandler S. A History of Russian Literature. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 426. ⁠ . Этот полезный навык пригодится и Печорину из «Героя нашего времени» — но он ни в чём не сомневается: он не читает чужие характеры, а заранее их знает. У первого Печорина есть сестра, которую он нежно любит; у второго, кажется, нет никаких близких родных. Печорин из «Княгини Лиговской» — человек непривлекательной внешности; портрет Печорина в «Герое нашего времени», при всей его противоречивости (которая должна подчеркнуть демоничность), изображает красивого и знающего о своей красоте человека. В «Княгине Лиговской», «чтоб немного скрасить его наружность во мнении строгих читателей», Лермонтов объявляет, что у родителей Печорина три тысячи душ крепостных; «Герой нашего времени» лишён такой иронии по отношению к герою (хотя сохраняет иронию по отношению к читателю). Первый Печорин компрометирует девушку, просто чтобы прослыть опасным соблазнителем; поступки второго Печорина обусловлены не столько праздностью, сколько роковой и глубокой противоречивостью характера.

В «Герое нашего времени» глухо упоминается какая-то петербургская история, вынудившая Печорина уехать на Кавказ, но нет данных, что это развязка конфликта, намеченного в «Княгине Лиговской». В черновиках «Героя» Печорин говорит о «страшной истории дуэли», в которой он участвовал. Борис Эйхенбаум полагает, что причины отъезда были политическими и Печорин мог быть связан с декабристами (потому-то «автор-издатель», имея в своём распоряжении целую тетрадь с описанием печоринского прошлого, отказывается до поры до времени её публиковать) 22 Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., Л.: Издательство академии наук СССР, 1961. C. 254-265. ⁠ . В любом случае в «Княгине Лиговской» нет и следа всей этой тайной биографии.

Дело, в конце концов, и просто в том, что «Княгиня Лиговская» и «Герой два нашего времени» — очень разные произведения. По выражению Эйхенбаума, русская проза 1830-х проводит «черновую» работу, подготавливающую появление настоящего русского романа. В отношении стиля «Княгиня Лиговская» испытывает сильное гоголевское влияние, а её светское содержание связано с такими текстами, как повести Бестужева-Марлинского и Одоевского, примиряющие романтический подход к реальности с нравоописательностью, в которой уже больше предвестия натуральной школы, чем влияния европейской прозы XVIII века. Прекратив движение в этом русле, Лермонтов совершает рывок вперёд и создаёт новаторский текст на излёте романтической традиции — эксперимент «Героя нашего времени» с романной формой и углубление романтического героя настолько убедительны, что порождают целый шлейф подражаний, хотя, казалось бы, эпоха романтизма уже позади.

Вместе с тем считать «Княгиню Лиговскую» совершенно неудачным опытом — несправедливость: одна только сцена объяснения Печорина с оскорблённым им бедным и гордым чиновником Красинским вполне стоит Достоевского. Некоторые черты и мысли Красинского Лермонтов передаст Печорину из «Героя нашего времени».

Михаил Лермонтов. Развалины на берегу Арагвы в Грузии. 1837 год

Михаил Лермонтов. Офицер верхом и амазонка. 1841 год

Чем так разочарован Печорин?

Если верить самому Печорину, причины его состояния нужно искать в его ранней молодости и даже детстве. Он исповедуется сначала Максиму Максимычу, а затем княжне Мери, жалуясь одному на пресыщенность светскими удовольствиями, женской любовью, военными опасностями, другой — на трагическое непонимание, которое он всю жизнь встречал от людей. «К печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать» — так говорит Печорин в изложении Максима Максимыча. Перед нами типично байроническая биография и рецепт от скуки: они умещаются, например, в канву «Паломничества Чайльд-Гарольда». Но в разочаровании Печорина усматривают не только «моду скучать», которую завели англичане. Разумеется, байроническая хандра и отверженность импонировали Печорину, хорошо знавшему Байрона. В советском и российском литературоведении есть традиция считать поведение лермонтовского героя следствием апатии, охватившей общество после провала восстания декабристов, в «ужасные» годы, как называл их Герцен 23 Гуревич А. М. Динамика реализма (в русской литературе XIX в.): Пособие для учителя. М.: Гардарика, 1995. C. 34; Гинзбург Л. Я. Творческий путь Лермонтова. Л.: Худ. лит., 1940. С. 162. ⁠ . В этом есть доля истины: ещё Герцен возводил идеи Лермонтова к декабризму, а историческая травма — характерное оправдание для «болезней века» (так и у Мюссе герой «Исповеди сына века» ссылается на раны 1793 и 1814 годов). Но Печорина даже меньше, чем Евгения Онегина, волнуют идеалы свободы: он противопоставляет себя в том числе и обществу, в котором эти идеалы могут быть востребованы. Эти идеалы, безусловно, были важны для Лермонтова — и может быть, здесь кроется причина сходства между автором и героем: Лермонтов сообщает Печорину свои чувства, своё ощущение безвыходности, но не даёт ему своей мотивации. Возможно, чтобы компенсировать это, он придаёт портрету Печорина контрастные, противоречивые черты: «В его улыбке было что-то детское. Его кожа имела какую-то женскую нежность», но на «бледном, благородном лбу» можно при усилии заметить «следы морщин, пересекавших одна другую и, вероятно, обозначавшихся гораздо явственнее в минуты гнева или душевного беспокойства». Глаза Печорина «не смеялись, когда он смеялся», а его тело, «не побеждённое ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными», может в минуту отдыха «изобразить какую-то нервическую слабость». Столь контрастный облик, согласно представлениям XIX века о физиогномике Определение личности человека, его физического и душевного здоровья по чертам лица. Сегодня физиогномика считается псевдонаучной дисциплиной. ⁠ , обличает и противоречия в характере героя: действительно, читая «Журнал Печорина», мы можем видеть постоянные смены его настроения, перемежаемые опытами глубокого самоанализа.

Почему Печорина называют лишним человеком?

«Лишними людьми» называют персонажей, которые не встраиваются в социум в силу своей исключительности: среда не способна найти им применение. Печорина, наряду с Онегиным, считают родоначальником «лишних людей» в русской литературе. В толковании традиционного советского литературоведения Печорин не может раскрыть свой общественный потенциал и оттого занят интригами, игрой, соблазнением женщин. Эта точка зрения существовала и до Октябрьской революции. Так, в 1914 году Овсянико-Куликовский Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский (1853-1920) — литературовед, лингвист. Преподавал в Новороссийском, Харьковском, Петербургском и Казанском университетах. С 1913 по 1918 год редактировал журнал «Вестник Европы». Изучал творчество Гоголя, Пушкина, Тургенева, Толстого, Чехова. Самой известной работой Овсянико-Куликовского стала «История русской интеллигенции», вышедшая в 1907 году. Изучал синтаксис русского языка, а также санскрит и индийскую философию. ⁠ пишет о Печорине: «Как многие эгоцентрические натуры, он — человек с ярко выраженным и очень активным социальным инстинктом. Ему, для уравновешивания его гипертрофированного «я», потребны живые связи с людьми, с обществом, и всего лучше удовлетворила бы этой потребности живая и осмысленная общественная деятель-ность, для которой у него имеются все данные: практический ум, боевой темперамент, сильный характер, умение подчинять людей своей воле, наконец, честолюбие. Но условия и дух времени не благоприятствовали сколько-нибудь широкой и неза-висимой общественной деятельности. Печорин поневоле остал-ся не у дел, откуда его вечная неудовлетворенность, тоска и скука» 24 Овсянико-Куликовский Д. Н. М. Ю. Лермонтов. К столетию со дня рождения великого поэта. СПб.: Кн-во «Прометей» Н. Н. Михайлова, (1914). C. 78. ⁠ .

Возможна и другая трактовка, скорее экзистенциального, а не социального характера. «У меня врождённая страсть противоречить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку», — говорит о себе Печорин. Здесь легко узнать характеристику другого типажа русской литературы — «подпольного человека» Достоевского, живущего за счёт негативного самоутверждения. Психологизм лермонтовской прозы — именно в понимании возможности подобного характера, глубоко индивидуалистичного, фрустрированного впечатлениями детства. Печорина, в конце концов, можно считать «лишним» в позитивном смысле: ни один другой герой романа не способен к такому «напряжённому самоуглублению» и «исключительной крепости субъективной памяти» 25 Овсянико-Куликовский Д. Н. М. Ю. Лермонтов. К столетию со дня рождения великого поэта. СПб.: Кн-во «Прометей» Н. Н. Михайлова, (1914). C. 83. ⁠ . «Я глупо создан: ничего не забываю», — говорит Печорин; это свойство, в свою очередь, роднит его если не с Лермонтовым, то с писателем вообще — с человеком, способным изобрести и организовать мир, вложив в него собственный опыт. Несмотря на то что Печорин, как предполагает Лермонтов, портрет типичного человека своего поколения, собравший в себе все пороки времени, на самом деле он уникален — и именно поэтому привлекателен.

Похож ли Грушницкий на Печорина?

Время действия «Героя нашего времени» — пик увлечения романтическим искусством и романтическими штампами в русском аристократическом обществе. Эмоциональный шлейф от этого увлечения растянется ещё на долгие десятилетия, но конец 1830-х — то время, когда романтизм, в литературе уже проблематизированный и даже преодолённый (в первую очередь усилиями Пушкина), «идёт в народ». Отсюда и эпигонское, демонстративное поведение Грушницкого (например, его преувеличенная и пошлая куртуазность). Печорин ощущает, что Грушницкий — карикатура на того человека, каким является он сам: Грушницкий «важно драпируется в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания», что «нравится романтическим провинциалкам» (последнее высказывание — камень и в огород самого Печорина); он «занимался целую жизнь одним собою». «Пышные» слова имеются в запасе и у Печорина, но он не произносит их перед другими, доверяя их только своему дневнику», — замечает Овсянико-Куликовский 26 Овсянико-Куликовский Д. Н. М. Ю. Лермонтов. К столетию со дня рождения великого поэта. СПб.: Кн-во «Прометей» Н. Н. Михайлова, (1914). С. 94. ⁠ . Вполне возможно, что Грушницкий раздражает Печорина не только тем, что он обезьянничает его поведение, но и тем, что он утрирует и выставляет напоказ его неприглядные стороны — становясь, таким образом, не карикатурой, а скорее кривым зеркалом. Если предполагать в «Герое нашего времени» нравоучительный компонент, то фигура Грушницкого гораздо сильнее, чем фигура Печорина, обличает типовой романтический образ жизни. Следующая в русской литературе итерация сниженной романтической фигуры — Адуев-младший из «Обыкновенной истории» Гончарова 27 Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. О литературном герое. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. C. 130. ⁠ . Впрочем, стоит учесть амбивалентное отношение Гончарова к своему персонажу: как мы сейчас увидим, неоднозначен в глазах автора и Грушницкий.

Разумеется, Лермонтов подчёркивает разницу между Печориным и Грушницким — вплоть до мелочей. Например, важный для романа мотив звёзд появляется в «Княжне Мери» только дважды: Грушницкий, произведённый в офицеры, называет звёздочки на эполетах «путеводительными звёздочками», Печорин же перед дуэлью с Грушницким волнуется, что его звезда «наконец ему изменит». «Простое сопоставление этих восклицаний убедительней всякого комментария рисует характеры героев и отношение к ним автора, — пишет филолог Анна Журавлёва. — У обоих высокий мотив звёзд возникает как бы по сходному бытовому поводу. Но у Грушницкого — «путеводительная звёздочка» карьеры, у Печорина — «звезда судьбы» 28 Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-Традиция, 2002. C. 203. ⁠ .

Вместе с тем момент экзистенции, предельного, предсмертного состояния высвечивает в Грушницком глубину, которую Печорин, ставящий своего соперника в патовую ситуацию, не мог раньше в нём заподозрить. Грушницкий отказывается продолжать нечестную игру, предлагаемую ему гусарским капитаном, и жертвует собой, — возможно, чтобы искупить ранее совершенную подлость. Петр Вайль и Александр Генис пишут: «Грушницкий… перед смертью выкрикивает слова, которые никак не соответствуют дуэльному кодексу: «Стреляйте!.. Я себя презираю, а вас ненавижу. Если вы меня не убьёте, я вас зарежу ночью из-за угла». Это пронзительное признание совсем из другого романа. Быть может, из того, который ещё так нескоро напишет Достоевский. Жалкий паяц Грушницкий в последнюю секунду вдруг срывает маску, навязанную ему печоринским сценарием» 29 Вайль П. Л., Генис А. А. Родная речь. М.: КоЛибри, 2008. C. 116. ⁠ . Примечательно, что в 1841 году знакомая Лермонтова Эмилия Шан-Гирей, которую Лермонтов «находил особенное удовольствие» дразнить, возвращает ему угрозу Грушницкого: «я вспылила и сказала, что ежели б я была мужчина, я бы не вызвала его на дуэль, а убила бы его из-за угла в упор» 30 Щёголев П. Е. Книга о Лермонтове: В 2 выпусках. Вып. 2. Л.: Прибой, 1929. C. 192. ⁠ . Примечательно, наконец, что, высмеивая и убивая Грушницкого, Лермонтов выводит из-под удара Печорина. Жизненная цель Грушницкого — сделаться героем романа — действительно сбывается, когда Грушницкий попадает в записки Печорина и в роман Лермонтова. Но Печорин, острящий по этому поводу, тем самым отвергает возможные обвинения в литературности 31 Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., Л.: Издательство академии наук СССР, 1961. C. 268. ⁠ : он — живой человек, а не какой-то там герой романа.

В. А. Поляков. Княжна Мэри. Иллюстрация к «Герою нашего времени». 1900 год

Скала Лермонтова в Кисловодске. Открытка XIX века

Почему Печорин так нравится женщинам?

Когда героине романа Йена Флеминга «Из России с любовью», русской шпионке Татьяне Романовой, нужно придумать легенду о том, почему она якобы влюбилась в Джеймса Бонда (по-настоящему она влюбится в него уже потом), она скажет, что он напоминает ей Печорина. «Он любил играть в карты и только и делал, что ввязывался в драки» — так характеризует Печорина с чужих слов начальник Бонда. Репутация опасного мужчины, конечно, благоприятствует интересу противоположного пола, тем более если к ней добавляется физическая красота. «Он был вообще очень недурён и имел одну из тех оригинальных физиономий, которые особенно нравятся женщинам светским» — так «автор-издатель» заканчивает портрет Печорина. «Печориным просто нельзя не восхищаться — он слишком красив, изящен, остроумен», — считают Вайль и Генис; в результате этого восхищения «поколения школьников приходят к выводу — умный негодяй лучше добропорядочного дурака» 32 Вайль П. Л., Генис А. А. Родная речь. М.: КоЛибри, 2008. C. 115. ⁠ .

«Негодяйство» Печорина проявляется в первую очередь в том, как он ведёт себя с женщинами. Это касается не столько «Бэлы», сколько «Княжны Мери», где он следует пушкинской максиме «Чем меньше женщину мы любим, / Тем легче нравимся мы ей» и выступает в роли знатока женщин («Нет ничего парадоксальнее женского ума; женщин трудно убедить в чём-нибудь, надо их довести до того, чтоб они убедили себя сами»). Он раздражает и одновременно интригует княжну Мери, затем раскрывает ей душу в исповеди — будто бы искренней по содержанию, но произнесённой с расчётом (Печорин говорит, «приняв глубоко тронутый вид») — и добивается признания в любви. Эта игра с наивной княжной — вполне романтического свойства: Печорин становится «светским вариантом Демона», «сея зло без наслажденья» 33 Эткинд Е. Г. «Внутренний человек» и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX вв. М.: Языки русской культуры, 1998. C. 105. ⁠ . Он упивается произведённым эффектом: «Все заметили эту необыкновенную весёлость. И княгиня внутренно радовалась, глядя на свою дочку; а у дочки просто нервический припадок: она проведёт ночь без сна и будет плакать. Эта мысль мне доставляет необъятное наслаждение: есть минуты, когда я понимаю Вампира... А ещё слыву добрым малым и добиваюсь этого названия!»

Современный психолог мог бы найти в Печорине черты перверзного нарциссиста : человека, идеализирующего самого себя и испытывающего потребность подчинять других своей воле. Такой человек запутывает и изматывает своего партнёра, который не в силах с ним расстаться. Он создаёт вокруг себя своего рода психологическое силовое поле и уверен в своей неотразимости — вспомним, как легко Печорин покупается на трюк, который проделывает с ним контрабандистка в «Тамани» (хотя и принимает меры предосторожности). Сложная личность Печорина не ограничивается этими чертами (перверзные нарциссисты, как правило, выбирают одну жертву на долгое время). Во многих других отношениях он благороден, а в своих неблаговидных поступках отдаёт себе отчёт. Ему трудно понять, почему его любит Вера, которая одна поняла его до конца, со всеми пороками и слабостями. Вера меж тем любит его «просто так» — и это единственная необъяснимая и подлинная любовь в романе.

Насколько самостоятельны женщины у Лермонтова?

«Вообще женские образы не удавались Лермонтову. Мери — типичная барышня из романов, напрочь лишённая индивидуальных черт, если не считать её «бархатных» глаз, которые, впрочем, к концу романа забываются. Вера совсем уже придуманная со столь же придуманной родинкой на щеке; Бэла — восточная красавица с коробки рахат-лукума» — так, в обычной своей манере, аттестует героинь романа Набоков. Вера не нравилась и Белинскому: «Лицо Веры особенно неуловимо и неопределённо. Это скорее сатира на женщину, чем женщина. Только что начинаете вы ею заинтересовываться и очаровываться, как автор тотчас же и разрушает ваше участие и очарование какою-нибудь совершенно произвольною выходкою».

Эта «произвольная выходка» — знаменательная проговорка: Белинский не готов видеть в «произволе» женщины сознательное решение автора. Между тем Вера — самая «субъектная» героиня Лермонтова. Именно она «ведёт» во взаимоотношениях с Печориным, именно она помогает запуститься интриге с Мери, наконец, именно она — одна из всех — поняла Печорина «совершенно, со всеми… слабостями, дурными страстями». Вера жертвует собой, надеясь, что Печорин когда-нибудь поймёт, что её любовь к нему «не зависела ни от каких условий»; потеряв Веру, Печорин выходит из себя, почти сходит с ума, моментально расстаётся со своим блестящим хладнокровием.

Другие женщины в «Герое нашего времени» гораздо «объектнее». Исследовательница Жеанн Гайт называет героиню, которую отвергает «лишний человек» в романтическом произведении, «обязательной женщиной»: она непременно присутствует возле героя и определяет его качества. В таком случае Бэла и Мери необходимы сюжету, чтобы показать неспособность Печорина к любви и верности 34 Kahn A., Lipovetsky M., Reyfman I., Sandler S. A History of Russian Literature. Oxford: Oxford University Press, 2018. C. 476-477. ⁠ . «Я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. <…> Надо признаться, что я точно не люблю женщин с характером: их ли это дело!..» — хвалится Печорин; «не стараясь» — это, положим, неправда, но отношение героя к женщинам из этих фраз ясно. Посмотрим, как оно реализуется.

Нет ничего парадоксальнее женского ума; женщин трудно убедить в чём-нибудь, надо их довести до того, чтоб они убедили себя сами

Михаил Лермонтов

Описание Бэлы входит в «полный стандартный набор» 35 Вайль П. Л., Генис А. А. Родная речь. М.: КоЛибри, 2008. C. 112. ⁠ романтических штампов о Кавказе: перед нами «высокая, тоненькая» дикарка, чьи «глаза чёрные, как у горной серны, так и заглядывали нам в душу». Нельзя сказать, что Бэла совершенно пассивна: она сама пропевает Печорину нечто «вроде комплимента», в минуту гордости и гнева на Печорина она вспоминает: «Я не раба его — я княжеская дочь!..»; она готова мстить за отца. «И в тебе, душенька, не молчит разбойничья кровь!» — думает Максим Максимыч — единственный человек, чьими глазами мы видим Бэлу. «Мы не знаем, как воспринимают Бэлу Азамат или Печорин… — напоминает Александр Архангельский, — мы не допущены в её внутренний мир и можем лишь догадываться о глубине её радости и силе её страдания». Характерно, что единственный раз, когда покорённая Бэла совершает нечто по собственной воле, — ослушавшись Печорина, выходит из крепости, — заканчивается её гибелью.

Впрочем, если бы Бэла не ослушалась, то погибла бы всё равно, окончательно наскучив Печорину, который её так добивался. Сегодня уговоры Печорина могли бы войти в феминистский учебник как примеры виктимблейминга От английского victim — «жертва» и blame — «обвинять». Под виктимблеймингом понимают ситуацию, когда ответственность за насилие, физическое или психологическое, возлагается не на насильника, а на жертву. ⁠ и газлайтинга Психологическое манипулирование, призванное заставить жертву сомневаться в собственной адекватности. Происхождение термина связано с голливудским фильмом «Газовый свет» (1944), в котором изображён этот вид психологического насилия. ⁠ : «…Ведь ты знаешь, что рано или поздно ты должна быть моею, — отчего же только мучишь меня? <…> Поверь мне, аллах для всех племён один и тот же, и если он мне позволяет любить тебя, отчего же запретит тебе платить мне взаимностью? <…> …Я хочу, чтоб ты была счастлива; а если ты снова будешь грустить, то я умру»; наконец, он предлагает ей свободу, но в то же время сообщает, что едет подставить себя под пулю или удар шашки. Бедной Бэле ничего не остаётся, кроме как сдаться.

Так же объективируется поначалу и княжна Мери («Если бы можно было слить Бэлу и Мери в одно лицо: вот был бы идеал женщины!» — восклицает критик Шевырёв). Замечания Печорина о ней циничны — даже пустой Грушницкий замечает: «Ты говоришь о хорошенькой женщине, как об английской лошади». Ничего необычного в этом нет: Печорин и в «Тамани» заявляет, что «порода в женщинах, как и в лошадях, великое дело». Ещё циничнее та игра, которую он ведёт с Мери. Но когда эта игра подходит к финалу, Мери удаётся перерасти назначенную ей роль:

— …Видите ли, я перед вами низок. Не правда ли, если даже вы меня и любили, то с этой минуты презираете?

Она обернулась ко мне бледная, как мрамор, только глаза её чудесно сверкали.

— Я вас ненавижу... — сказала она.

А вот в «Тамани» уверенность Печорина в том, что ему покорится любая женщина, играет с ним злую шутку. Печорин не просто уверен в своей победе — он и странности в поведении контрабандистки, которые могли бы внушить ему сомнения, трактует в духе романтической литературы: «дикая» девушка кажется ему то Ундиной из баллады Жуковского, то гётевской Миньоной. Крах любовного приключения подан, как обычно у Лермонтова, иронически, но кажется, что эта ирония маскирует здесь разочарование.

В. А. Поляков. Бэла. Иллюстрация к роману М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». 1900 год

Зачем в романе Максим Максимыч?

Обыгрывая штамп «лишний человек», мы можем прийти к выводу, что на самом деле такого названия в романе заслуживает Максим Максимыч. Его последовательно игнорируют: умирающая Бэла не вспоминает о нём перед смертью, и это ему досадно; Печорин, встретившись с ним снова, обижает его грубостью и холодностью. Он отсутствует в активном движении сюжета почти так же, как «автор-издатель» романа, который сознательно (но не полностью) устраняется из текста.

Но, как и «автор-издатель», «маленький» и «лишний» человек Максим Максимыч на самом деле важнейший элемент в системе персонажей. Именно он запускает механизм повествования и играет не последнюю роль в судьбе героев (рассказывает Печорину о разговоре Казбича с Азаматом, ведёт Бэлу прогуляться на вал, где её увидит Казбич). Более того, в его руках в какой-то момент оказывается судьба всей истории Печорина: обиженный встречей, он готов пустить печоринские рукописи на патроны.

Я вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге

Михаил Лермонтов

И сторонники, и противники Лермонтова отмечали, что Максим Максимыч — исключительно удачный образ. Белинский писал о «типе старого кавказского служаки, закалённого в опасностях, трудах и битвах, которого лицо так же загорело и сурово, как манеры простоваты и грубы, но у которого чудесная душа, золотое сердце» и говорил, что этот тип — «чисто русский, который художественным достоинством создания напоминает оригинальнейшие из характеров в романах Вальтера Скотта и Купера, но который, по своей новости, самобытности и чисто русскому духу, не походит ни на один из них»; свою апологию критик завершает пожеланием читателю «поболее встретить на пути вашей жизни Максимов Максимычей ». Критики отмечали сходство Максима Максимыча с одним из первых «маленьких людей» в русской литературе — Самсоном Выриным из «Станционного смотрителя»; читательская симпатия к Вырину переносится и на лермонтовского штабс-капитана.

Но помимо сюжетной и типологической у Максима Максимыча есть ещё две важные функции. Во-первых, он — основной источник этнографических сведений в «Бэле». Он понимает языки горских народов и прекрасно знает их обычаи и нравы, хотя и толкует их с позиции снисходительного европейца, вплоть до «Ужасные бестии эти азиаты!». Его опыт «старого кавказца», в котором Лермонтов обобщил собственные наблюдения и знания старших товарищей по службе, гарантирует достоверность сведений — при этом Лермонтов, конечно, осознаёт колониальную оптику своего персонажа, заставляя его произносить сентенции вроде: «Из крепости видны были те же горы, что из аула, — а этим дикарям больше ничего не надобно». Во-вторых, Максим Максимыч, как и доктор Вернер, в системе персонажей «Героя нашего времени» служит противовесом фигуре Печорина; явно ощутимая авторская симпатия к обоим персонажам (сообщённая Печорину и безымянному рассказчику) означает не только то, что они добрые и честные люди, но и то, что они необходимы сюжету, гармонизируют его. «Для того и введён в повествование этот персонаж, чтобы на его фоне сложное, путаное, но масштабное «печоринское» начало проступило особенно ярко», — замечает Александр Архангельский 36 Архангельский А. Н. Герои классики: продлёнка для взрослых. М.: АСТ, 2018. C. 362. ⁠ .

В. А. Поляков. Максим Максимыч. Иллюстрация к роману М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». 1900 год

В чем суть спора Печорина с Вуличем о предопределении?

Мотив судьбы так или иначе появляется во всех частях «Героя нашего времени». В «Фаталисте» вопрос о том, предначертана ли каждому его судьба, ставится с «финальной остротой» 37 Архангельский А. Н. Герои классики: продлёнка для взрослых. М.: АСТ, 2018. C. 359. ⁠ . Пари Печорина с Вуличем состоит в следующем: Вулич утверждает, что предопределение существует, Печорин — что нет; Вулич подносит пистолет к виску и нажимает на курок: пистолет даёт осечку — значит, Вуличу не суждено умереть в этот раз, и он мог спокойно испытать судьбу. Легко заметить, что у этого пари странные условия: если бы пистолет выстрелил, можно было бы сказать, что так и должно было произойти и Вулич угадал свой роковой миг. Дело осложняется тем, что Печорин, ставящий против предопределения, на самом деле в него тайно верит: он видит, что на лице Вулича лежит печать смерти, «странный отпечаток неизбежной судьбы». Таким образом, предлагая Вуличу пари, он фактически готов стать инструментом этой судьбы и принести своему сопернику смерть.

Эта сложная игра с судьбой — очередное подтверждение двойственности героя. В Вуличе он впервые встречает ровню себе: человека бесстрашного и демоничного. Как и пародийный Грушницкий, этот двойник должен быть устранён, а его смерть должна подтвердить способность Печорина знать всё наперёд. Спасение Вулича поражает его, он начинает верить в предопределение осознанно — хотя вся его скептическая философия этому противится:

…Мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!.. <…> А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению...

Мысль о предопределении неприятна Печорину и с прагматической точки зрения: ведь он «всегда смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает». Вскоре после пари Вулич действительно гибнет от руки пьяного казака — и Печорин поражён таким неожиданным разрешением спора о предопределении: Вулич, думавший, что должен жить, на самом деле должен был умереть. После этого Печорин рискует жизнью, помогая схватить убийцу Вулича. У этого поступка опять-таки двойная мотивировка: с одной стороны, Печорин решает так же, как Вулич, испытать судьбу — и превзойти своего двойника, остаться живым там, где Вулич погиб. С другой стороны, он помогает совершиться возмездию — и тем самым отдаёт убитому дань уважения.

Дуэльный пистолет Кухенройтера. Около 1830 года

Колониальный роман, рождающийся внутри романтизма, тесно связан с приключенческим жанром. В одних случаях он предполагает цивилизаторское, эксплуататорское, высокомерное отношение героя-европейца к коренному населению: вероятно, самый известный текст такого рода — «Копи царя Соломона» Генри Хаггарда (1885). В других случаях представитель цивилизации заводит с «аборигенами» дружбу, участвует в их приключениях, даже становится на их сторону; в качестве примеров можно назвать знакомые Лермонтову романы Фенимора Купера. Оба типа романа строятся на мифах — об «ужасном дикаре» и о «благородном дикаре». «Героя нашего времени» трудно отнести к одному из этих типов. К примеру, цивилизаторская снисходительность Максима Максимыча к «азиатам» и «татарам» оттеняется иронической характеристикой самого Максима Максимыча, а «автор-издатель» разделяет штампы о кавказцах довольно пассивно: характерно, что, попав в саклю, полную бедных путников, он называет их «жалкими людьми», а Максим Максимыч — «преглупым народом».

Русский «кавказский текст» первой половины XIX века отвечает романтическому, восходящему к Шеллингу требованию национального содержания для литературы. У национальной литературы должно быть и своё экзотическое; естественным образом для Лермонтова, вслед за Пушкиным и Марлинским, экзотическим полигоном становится Кавказ. Экзотика здесь важнее достоверной этнографии — уже в 1851 году журнал «Современник» оглядывался на русскую романтическую прозу со словами: «Недостаток фактических сведений обыкновенно пополнялся красотами цветистого слога, сделавшегося до того неизбежным в кавказских повестях, что одно время кавказская повесть и высокий слог были синонимами в русской литературе» 38 Виноградов В. В. Стиль прозы Лермонтова // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 565. ⁠ . По замечанию Виктора Виноградова, «кавказский» лексикон Максима Максимыча «не выходит за пределы наиболее характерных бытовых названий и формул: мирнóй князь… кунак, кунацкая; джигитовка… сакля, духанщица, бешмет, гяур, калым »; и это притом, что Максим Максимыч — пограничный персонаж, который то «становится на точку зрения туземцев, то, напротив, переводит тамошние понятия и обозначения на язык русского человека» 39 Виноградов В. В. Стиль прозы Лермонтова // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 571-572. ⁠ . Этнонимы у Лермонтова условны: неразличение между черкесами, чеченцами, «татарами» задаёт головную боль комментаторам Лермонтова 40 Дурылин С. Н. «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова. Комментарии. М.: Учпедгиз, 1940. ⁠ . Неосознанное пренебрежение видно и в речах Печорина, который называет Бэлу пери — то есть персонажем персидской демонологии, не имеющим отношения к Кавказу.

В описаниях Кавказа у Лермонтова много двойственности. С одной стороны, он с удивительным искусством говорит о горных вершинах, речках, ущельях; превосходный знаток Кавказа, он явно передаёт собственное восхищение кавказской природой. Его описания разительно, иногда почти дословно совпадают с пушкинским «Путешествием в Арзрум», но гораздо красочнее, насыщенней; те же впечатления отразились в «Демоне» и «Мцыри». С другой стороны, он способен, снижая регистр, вспомнить «чугунный чайник — единственную отраду мою в путешествиях» или даже, будто боясь быть принятым за Марлинского, демонстративно отказаться следовать жанру: «Избавлю вас от описания гор, от возгласов, которые ничего не выражают, от картин, которые ничего не изображают, особенно для тех, которые там не были, и от статистических замечаний, которые решительно никто читать не станет». Вся эта двойственность — признак неустоявшегося отношения Лермонтова к кавказскому экзотизму и романтической мифологии. Чтобы снять эту проблему, он, как всегда, прибегнет к иронии — так появится «Тамань», где, по словам Бориса Эйхенбаума, «снимается налёт наивного «руссоизма» 41 Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., Л.: Издательство академии наук СССР, 1961. C. 279. ⁠ . Если покорение женщины для Печорина некоторым образом параллельно покорению Кавказа, то в «Тамани» погоня за очередной «дикаркой» оканчивается комической катастрофой.

Карта Кавказского края до 1832 года

Как связан «Герой нашего времени» с «Евгением Онегиным»?

Первое сходство героев Пушкина и Лермонтова видно на самом внешнем уровне: обе фамилии, Онегин и Печорин, не существовали в реальности и происходят от названий рек — Онеги и Печоры. Отталкиваясь от этого, Белинский писал, что «несходство их между собою гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою»: Печорин — «это Онегин нашего времени». Характерно, что в черновиках «Княгини Лиговской» Лермонтов один раз по ошибке называет своего Печорина Евгением. Очевидны и сюжетные параллели: любовь княжны Мери к Печорину, в которой она признаётся сама, напоминает нам о признании Татьяны Онегину; дуэль с Грушницким — младшим другом Печорина — вторит дуэли Онегина с Ленским даже в мотивировке: Онегин, чтобы позлить Ленского, танцует с Ольгой; Печорину скучно, и он разыгрывает с Грушницким комедию для собственного увеселения. В фигуре Грушницкого, эталонного «вульгарного романтика», очень многое сходно с Ленским:

Говорит он скоро и вычурно: он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания. Производить эффект — их наслаждение; они нравятся романтическим провинциалкам до безумия. <…> Его цель — сделаться героем романа.

<…> …Я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачным видом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти, потому что... тут, он, верно, закрыл глаза рукою и продолжал так: «Нет, вы (или ты) этого не должны знать! Ваша чистая душа содрогнётся! Да и к чему? Что я для вас! Поймёте ли вы меня?» — и так далее.

Всё это, не правда ли, напоминает «тёмные и вялые» вирши Ленского, в которых Пушкин пародирует ходовой поэтический романтизм, и его чрезмерную аффектацию в личных отношениях (впоследствии эти излияния хорошенькой соседке спародирует Гончаров в «Обыкновенной истории»). Слово «пародия» здесь повторяется не напрасно: сама «Княжна Мери» находится с «Евгением Онегиным» в отчасти пародических отношениях 42 Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы. Новосибирск: Издательство «Свиньин и сыновья», 2014. C. 253. ⁠ , которые не отменяют лермонтовского восхищения Пушкиным. Чтобы осознать это, посмотрим на то, чем герои Лермонтова отличаются от пушкинских. В их психологических портретах есть двойственность, некое подчёркнутое тёмное начало. Возвращаясь к гидронимическому сходству, можно вспомнить замечание Бориса Эйхенбаума: «Онега течёт ровно, в одном направлении к морю; русло Печоры изменчиво, витиевато, это бурная горная река» 43 Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., Л.: Издательство академии наук СССР, 1961. C. 235. ⁠ . Ленский, конечно, не способен на подлость в духе Грушницкого, который сначала распускает о Печорине и об отвергнувшей его Мери грязные сплетни, а затем хочет одурачить Печорина, по совету товарища не зарядив его пистолет. То же и с Печориным: как пишет филолог Сергей Кормилов, «невозможно вообразить Онегина на балконе чужого дома подглядывающим в окно Татьяны, а Печорин, выбираясь таким путём от Веры, чужой жены, удовлетворяет своё любопытство, заглянув в комнату

Как «Герой нашего времени» связан с поэзией Лермонтова?

Параллели между романом и лирикой Лермонтова отмечались не раз, в том числе на структурном уровне. Анна Журавлёва считает, что роман Лермонтова объединён не только сюжетом, но и «словесно-смысловыми мотивами, характерными для поэзии Лермонтова… так, как бывает объединён лирический цикл» 46 Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-Традиция, 2002. C. 204. ⁠ . Ещё раньше Набоков замечал, что вложенность снов и смена точек зрения в стихотворении «Сон» («В полдневный жар в долине Дагестана…») «сродни переплетению пяти рассказов, составивших роман Лермонтова».

Психологическая близость Печорина к Лермонтову делает переклички романа с лермонтовской лирикой неизбежными. Так, уже в раннем стихотворении «1831-го, июня 11 дня» можно увидеть мотивы исповедальных монологов Печорина, его двойственности, непонимания со стороны окружающих:

Моя душа, я помню, с детских лет
Чудесного искала. Я любил
Все обольщенья света, но не свет,
В котором я минутами лишь жил…

Никто не дорожит мной на земле,
И сам себе я в тягость, как другим;
Тоска блуждает на моём челе.
Я холоден и горд; и даже злым

Толпе кажуся; но ужель она
Проникнуть дерзко в сердце мне должна?
Зачем ей знать, что в нём заключено?
Огонь иль сумрак там — ей всё равно.

Только в природе герой стихотворения находит утешение, и печоринские описания природы Кавказа вторят лермонтовской лирике. Сравним: «Весело жить в такой земле! Какое-то отрадное чувство разлито во всех моих жилах. Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка…» и «Воздух там чист, как молитва ребёнка; / И люди, как вольные птицы, живут беззаботно». Отношения героя с людьми на этом фоне — продукт раздражения: находясь среди них, Печорин не может показать «себя настоящего». Так и героя стихотворения Лермонтова, вспоминающего прекрасное детство (ребёнком он был «царства дивного всесильный господин»), раздражает общество, в котором он вынужден находиться: «О, как мне хочется смутить весёлость их / И дерзко бросить им в глаза железный стих, / Облитый горечью и злостью!..»

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее — иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.

«Я вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге», — соглашается Печорин.

Вот «автор-издатель» обращается в мыслях к воющей метели: «И ты, изгнанница, плачешь о своих широких, раздольных степях!», а вот Лермонтов пишет о тучках небесных: «Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники, / С милого севера в сторону южную». Вот Печорин губит Бэлу, а Демон — Тамару. В поэме «Измаил-Бей» мы найдём описания кавказских обычаев, похожие на описания из романа… Примеры перекличек можно ещё множить, но ясно, что между «Героем нашего времени» и поэзией Лермонтова существует прочная связь. В конце концов, стихи есть и в самом романе: «автор-издатель» по привычке переводит на русский песню Казбича, а Печорин записывает песню контрабандистки. Обе песни отличает стилизация народной поэзии: в песне Казбича применена типичная фольклорная формула («Золото купит четыре жены, / Конь же лихой не имеет цены»), а в последней строке ритмическая вариация — выпуск одного слога — создаёт впечатление вольной, некнижной поэтической речи. «Аутентичная» песня контрабандистки написана и вовсе разностопным народным стихом («Как по вольной волюшке — / По зелёну морю, / Ходят всё кораблики / Белопарусники…») с

Что Печорин делал в Персии?

Печорин умирает, возвращаясь из Персии. Так сбывается пророчество Максима Максимыча о том, что он дурно кончит. Сам Печорин в «Бэле» говорит: «Как только будет можно, отправлюсь — только не в Европу, избави боже! — поеду в Америку, в Аравию, в Индию, — авось где-нибудь умру на дороге!» Так и происходит; Печорин, которому предсказывали гибель «от злой жены», нагадывает себе другую смерть.

В своей статье «Зачем Печорин ездил в Персию?» 47 Ермоленко С. И. Зачем Печорин ездил в Персию? // Филологический класс. Т. V. № 17. 2007. С. 41-48. ⁠ филолог Светлана Ермоленко суммирует возможные ответы на этот вопрос. Комментатор романа Сергей Дурылин полагает, что для Печорина путешествие в Персию, которая находится в зоне дипломатических интересов России, — комфортабельный способ «утолить тягу к Востоку, почерпнутую из Байрона», а заодно и сбежать от «казарменной николаевщины». Борис Эйхенбаум, в соответствии со своей теорией о декабризме Печорина, видит в этом не прихоть, а выражение «характерных последекабристских настроений» (в Персию хочет незадолго до смерти отправиться Веневитинов, «в Аравии, в Иране золотом» ищет счастья Ижорский, герой драмы Кюхельбекера). Ермоленко возражает Дурылину: по сравнению с грибоедовским временем политическая ситуация в Персии ещё усложнилась — эти места были «театром беспрерывных, с начала XIX века, военных действий». Таким образом, Печорин мог сознательно искать смерти. Не забудем, что по прямой хронологии события «Бэлы» — последнее приключение Печорина. Вполне возможно, что оно надломило его байронический характер: когда Максим Максимыч напоминает ему о Бэле, Печорин бледнеет и отворачивается. Он не беспокоится больше о судьбе своих записей, которые, как он когда-то считал, должны были стать для него «драгоценным воспоминанием»; ему теперь одна дорога — к гибели.

Связь Персии со смертью должна была напомнить любому светскому читателю о гибели в Тегеране Грибоедова. Один из главных эпизодов «Путешествия в Арзрум», на которое Лермонтов явственно опирается, — встреча Пушкина с мёртвым «Грибоедом», и перед нами, таким образом, ещё одна отсылка к пушкинскому произведению (Борис Эйхенбаум считает, что таким образом Лермонтов отдаёт дань уважения «полуопальному» Пушкину). Известно, что Лермонтов собирался взяться за новый роман «из кавказской жизни», «с персидской войной»; в этом романе он хотел описать и смерть Грибоедова. Ермоленко обращает внимание: Пушкин сетовал на то, что Грибоедов «не оставил своих записок»; Печорин, на Грибоедова совсем не похожий, свои записки как раз оставил, позволив другим прочитать свою «историю души».

Наконец, ещё одно соображение. «Америка, Аравия, Индия», да и Персия, куда стремится Печорин, — пространства не просто экзотические для русского человека, а вовсе не изведанные. Это своего рода «тот свет», потусторонний мир. Получается, что Персия для Печорина — такой же знак гибели, как Америка для героев Достоевского, продолжателя лермонтовской психологической и экзистенциальной традиции.

список литературы

• Архангельский А. Н. Герои классики: продлёнка для взрослых. М.: АСТ, 2018.
• Виноградов В. В. Стиль прозы Лермонтова // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 517–628.
• Гинзбург Л. Я. О психологический прозе. О литературном герое. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2016.
• Гуревич А. М. Динамика реализма (в русской литературе XIX в.): Пособие для учителя. М.: Гардарика, 1995.

• Дрозда М. Повествовательная структура «Героя нашего времени» // Wiener Slawistischer Almanach. Bd. XV. 1985. S. 5–34.
• Дурылин С. Н. «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова. Комментарии. М.: Учпедгиз, 1940.
• Ермоленко С. И. Зачем Печорин ездил в Персию? // Филологический класс. Т. V. № 17. 2007. С. 41–48.
• Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-Традиция, 2002.
• Кийко Е. И. «Герой нашего времени» Лермонтова и психологическая традиция во французской литературе // Лермонтовский сборник. Л.: Наука, 1985. С. 181–193.
• Кормилов С. И. М. Ю. Лермонтов // Русская литература XIX–XX веков: В 2 т. Т. 1. М.: Изд-во Московского университета, 2001. С. 137–173.
• Найдич Э. Э. «Герой нашего времени» в русской критике // Лермонтов М. Ю. Герой нашего времени. М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 163–197.
• Овсянико-Куликовский Д. Н. М. Ю. Лермонтов. К столетию со дня рождения великого поэта. СПб.: Кн-во «Прометей» Н. Н. Михайлова, .
• Перльмуттер Л. Б. Язык прозы М. Ю. Лермонтова // Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова: Исследования и материалы: Сб. первый. М.: ОГИЗ; ГИХЛ, 1941. С. 310–355.
• Потапова Г. Е. Изучение Лермонтова в Великобритании и США // Творчество М. Ю. Лермонтова в контексте современной культуры. СПб.: РХГА, 2014. С. 232–248.
• Сартаков Е. В. С. А. Бурачок - критик романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Вестник МГУ. Сер. 10. Журналистика. 2015. № 6. С. 193–203.
• Скабичевский А. М. М. Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность. М.: Директ-Медиа, 2015.
• Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы. Новосибирск: Издательство «Свиньин и сыновья», 2014.
• Томашевский Б. В. Проза Лермонтова и западно-европейская литературная традиция // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 469–516. (Лит. наследство; Т. 43/44).
• Щёголев П. Е. Книга о Лермонтове: В 2 выпусках. Вып. 2. Л.: Прибой, 1929.
• Эткинд Е. Г. «Внутренний человек» и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII–XIX вв. М.: Языки русской культуры, 1998.
• Kahn A., Lipovetsky M., Reyfman I., Sandler S. A History of Russian Literature. Oxford: Oxford University Press, 2018.

Весь список литературы

М. Ю. Лермонтова можно смело назвать роман «Герой нашего времени». Отзывы современников писателя о произведении были восхищенными. Во-первых, потому что книга стала первым лирико-психологическим романом в России. Во-вторых, Лермонтову на момент написания романа было только 24 года. Поговорим о произведении, его героях и мнениях критиков и читателей более подробно.

в произведении

В первую очередь при анализе произведения не следует забывать о том, что был романтиком Лермонтов. «Герой нашего времени» (отзывы о произведении рассмотрим ниже) сочетает в себе тем не менее два начала - романтическое и реалистическое. Первое особенно остро проявилось в По сути, он типичный романтический герой. Юноша, разочарованный в жизни, противопоставленный обществу, непонятый, одинокий и потерянный. Тем не менее есть в персонаже и реалистические черты, несвойственные романтическому герою.

Реализм проявился в описании художественного мира романа. Это и Кавказ, и характеры второстепенных героев. Например, создавая образ Максима Максимыча, Лермонтов обращается к реализму. Что касается описываемых в дневниках Печорина событиях, то они сочетают в себе черты обоих направлений. Нет в этом произведении и привычных для романтизма двоемирия и мистицизма.

Особенности конфликта

В этом произведении акцентировал основное внимание на внутреннем конфликте своего героя Лермонтов («Герой нашего времени»). Отзывы современников по этому поводу были разными. Например, Белинский также видел главную проблему романа во внутренних противоречиях Печорина. Их основой является двойственность героя. С одной стороны, он способен тонко чувствовать, любоваться звездным небом, понимать красоту природы. С другой - Печен безжалостно убивает Грушницкого, насмешничает. Ему свойственна черствость, проявившаяся при встрече с Максимом Максимычем и после гибели Бэлы. Внутри героя идет постоянная борьба - одна часть его личности жаждет приключений и действий, вторая - зло, иронично и цинично критикует эти порывы.

Образ главного героя

Отзыв о книге Лермонтова «Герой нашего времени» главным образом основывался на образе главного героя. Именно о нем в первую очередь говорят критики и читатели. Итак, Григорий Печорин - главный герой романа. Он неординарен, умен, но несчастлив. Сам Лермонтов писал, что в этом образе воссоздал современного человека, которого «слишком часто встречал в жизни». Печорин буквально состоит из противоречий по отношению к дружбе и любви. Он занят поиском смысла жизни, предназначения человека, свободы воли, выбора пути.

Часто Печорин предстает в весьма нелицеприятном свете. Например, когда заставляет людей страдать, вмешивается в их судьбу, рушит их жизни. Тем не менее есть в его личности нечто, что притягивает к нему окружающих, подчиняет его воле, заставляет сострадать ему. Каждая глава книги открывает часть души героя, чтобы в конце перед читателем появилась полная картина.

Образ Максима Максимыча

Это один из основных персонажей романа «Герой нашего времени». Отзывы свидетельствуют, что Максим Максимыч производит на читателей и критиков куда более благоприятное впечатление, чем сам Печорин. И это не удивительно. Ведь это достойный уважения человек, добрый, открытый, довольный жизнью, иногда даже наивный. Но такая наивность только идет ему.

Впервые он появляется в главе "Бэла" в роли рассказчика. Именно его глазами читатель знакомится с Печориным. Однако простодушному Максиму Максимовичу сложно понять то, что движет главным героем. Слишком разные они с Печориным. Их породили разные эпохи. Именно поэтому так и обижает Максима Максимыча холодность молодого офицера при встрече.

Женские образы

Встречается немало женщин на страницах романа «Герой нашего времени». Отзывы читателей и критиков свидетельствуют о том, что и эти образы привлекают к себе большое внимание. Среди них Бэла, Вера, княжна Мери, ундина. Отличительная черта всех этих героинь в том, что они совершенно разные. Каждая уникальна и не имеет общих черт с другими. Они выступают главными действующими лицами в 3-х частях произведения. Читая их диалоги с Печориным, мы можем судить о том, как герой относится к этому чувству, к чему стремится в любви и почему не достигает желаемого. Для этих женщин встреча с Печориным стала роковой. И ни одной из них не принес он счастья.

Первой перед читателем предстает Бэла. Это страстная, гордая и живущая чувствами девушка. Встреча с главным героем приводит ее к гибели. Потом мы видим Мери Лиговскую, княжну. Она живет в своем мире фантазий. Барышня похожа на всех представительниц своего социального уровня. Ей Печорин преподает жестокий урок, отнявший жизнь у Грушницкого. Ундина, случайная любовь главного героя, разительно отличается от этих женщин, хотя и имеет нечто схожее с Бэлой - их объединяет близость к природе. И вот Лермонтов изображает Веру, единственную женщину, которая смогла понять Печорина и полюбить таким, каков он есть. Но и здесь главный герой терпит неудачу.

«Герой нашего времени»: отзывы о книге современников

Сразу после выхода книга была высоко оценена. Практически все критики отмечали то, что Лермонтову действительно удалось изобразить героя, вобравшего в себя основные черты людей переломной эпохи. Более того, некоторые, например С. Т. Аксаков, заявляли после выхода романа, что Лермонтов-прозаик превзошел Лермонтова-поэта. В. В. Кюхельбекер считал главу «Мери» наилучшей в художественном отношении, так как основные действующие лица были изображены с особой реалистичностью. Однако сам Печорин Кюхельбекеру не понравился. Он даже сокрушался, что Лермонтов истратил свой талант на описание «такого существа… как гадкий Печорин».

Даже Н. В. Гоголь оценил роман «Герой нашего времени». Краткий отзыв великого писателя можно описать в нескольких словах - лучшей прозы в российской литературе еще не было. Единственным, кто не оценил творения Лермонтова, был император Николай I, давний недоброжелатель писателя. Он назвал роман отвратительным, а его героя «преувеличенным изображением презренных характеров». Произведение, по его мнению, было вредоносным и растлевающим умы молодежи.

Отзыв Белинского

Огромный резонанс среди литераторов, критиков и даже политиков вызвал «Герой нашего времени». Отзывы о книге при этом были диаметрально противоположными. И если люди, близкие к литературе, хвалили его, то чиновники и политики нещадно критиковали. Однако решающую роль в те годы играло мнение Белинского. А знаменитый критик открыто восхищался произведением. Особое внимание он уделил сложному композиционному строению, которое помогло наиболее ярко раскрыть образ основного персонажа.

Белинский увидел и оценил реалистическое начало в романе. Он отмечал реальные черты в образе Печорина, которые и позволяют в литературном персонаже увидеть живого человека. Отзыв о произведении «Герой нашего времени», написанный Белинским, акцентировал внимание не на пороках Печорина. Нет, критику удалось увидеть в нем грустную душу, которая не смогла найти своего места в современной эпохе. И в том, насколько тонко и точно удалось Лермонтову изобразить эту грусть, критик увидел невероятный талант писателя.

Мнения о романе сегодня

Но что же думают современные читатели о романе «Герой нашего времени»? Отзывы, надо отметить, в основном положительные. И сегодня произведение находит отклик у аудитории, несмотря на прошедшие полтора столетия. И что самое интересное: мнение читателей практически не изменилось. Все так же Печорину хочется сочувствовать, а его нелицеприятные поступки вызывают негодование. Все так же люди с любовью говорят о Максиме Максимыче. Особенно близок Печорин подросткам, так как их мучают те же вопросы о смысле жизни. Они аналогично ищут свое место, пытаются понять, как быть дальше. Таким образом, стал романом на все времена «Герой нашего времени».

Отзыв для читательского дневника

Повесть «Бэла»

Печорин приносит несчастье и страдание Максиму Максимовичу, Бэле. Он ими не понят:

Пытается искренне любить, уважать, дружить, но не находит в своей душе сил для долгого, постоянного чувства.

На смену любви приходит разочарование и охлаждение.

На смену дружескому расположению - раздражение и усталость от постоянной опеки.

Как складываются взаимоотношения героев:

Четыре месяца продолжались нежные отношения между героями, а затем отношение Печорина к Бэле меняется. Он стал уходить надолго из дома, задумывался, грустил.

«Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни, невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой».

Печорина привлекает цельность, сила и естественность чувств горной «дикарки», черкешенки. Любовь к Бэле - это не каприз и не прихоть со стороны Печорина, а попытка вернуться в мир искренних чувств.

Попытка приблизиться к человеку другой веры, другого образа жизни, узнать Бэлу поближе, найти некое гармоническое равновесие в отношениях с ней заканчивается трагически. Печорин - человек, который живет «из любопытства», он говорит: «целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку».

Повесть «Максим Максимыч»

1. Отношение к прошлому, которое связывало героев

2. Почему не находят понимания добрый штабс-капитан и Печорин?

Повесть «Тамань»

Печорин и «честные» контрабандисты: Печорин молод, неопытен, чувства его пылки и стремительны, впечатлителен и романтичен, ищет приключений, готов рисковать.

Отношение Печорина к персонажам повести:

Повесть «Княжна Мери»

Повесть «Фаталист»